Зови меня Закатом

Его юный еще господин мрачнеет, отворачиваясь к окну. Миг стоит, рассеянно поглаживая кружева манжетов, затем ухмыляется:

— Мне скучно ждать год. Пусть выходит за меня сейчас! Я Темный Властелин, она принцесса. Сама утренняя заря склонится перед моим Черным королевством!

Дракон качает головой. Принцессу в самом деле зовут Авророй, как и ее мать, и мать ее матери. И старому дракону, убившему больше людей, чем он может вспомнить, жаль увиденную один раз мельком деву. Ее судьба без того незавидна, однако вряд ли она может представить, что бывает участь даже хуже, чем бесконечные рождения и смерти.

Сказочная принцесса, сказка которой закончилась на нем. Пусть ей была продана далеко не лучшая жизнь, но финал оказался страшней всего остального.

Закат берег память о своей королеве, перебирал жемчужинами — золотая карета, голубое платье, красная сорочка, ощущение входящего в спину меча. Улыбка, которую он не видел ни разу до того вечера, когда она убила его. Когда он убил ее в ответ.

У них не рождались дочки, сказка не могла продолжиться. Что-то в этой мысли беспокоило Заката, хоть он и точно знал, что помнит правильно.

Однако после воспоминания, пришедшего следом за сказкой Ро, жизнь снова потекла так мирно, что сны отступили. Рубашка, раскроенная под мрачную историю о зачарованной принцессе, удалась на славу, Лужа нахвалиться не могла.

— Не руки, а золото! Эх, была б я помоложе, честное слово, на холм бы увела! — Закат слегка краснел, старуха веселилась, подсказывая, как лучше подрубать край, чтобы не трепался. Шитье оказалось даже проще плетения — знай себе тыкай иголкой по намеченной угольком линии. К концу луны Закат наконец решился заняться еще одной рубашкой. Мерки снял с себя, прикинул на глаз, насколько уменьшить. Сметав наживую, взялся за вышивку, замучив Лужу расспросами. В конце концов та, посмотрев, как он корпит над рисунком, отобрала работу.

— Давай я тебе размечу, уж на это-то меня хватит! А дальше крестиком вышьешь. Не мельчи главное, а то скоро Медведь всех в поля позовет, снег пахать. Жалко будет, если не успеешь.

Ему оставалось совсем немного, когда одним морозным утром Лужа, выглянув в окно, зафыркала, поторопила:

— Долго тебе там еще? Ну давай я его задержу немножко, как раз успеешь.

Закат заставил себя не спешить, слушая, как старуха забалтывает гостя на пороге. Провел рукой по получившейся полосе вышивки — белая на сером, неброская, но красивая. Вышел в сени, протянул рубашку Паю. Попросил:

— Примерь. Я на глаз шил, мог ошибиться.

Лужа, поглядев на смущенного, не знающего, куда себя деть Пая, захихикала:

— Ну чего ты мнешься, а? Ты же не девица, которую замуж зовут.

Пай вспыхнул, поблагодарил неловко. Рубашка села прекрасно, нигде не жала и не висела. Закат улыбался.

— Не все же тебе обо мне заботится. Ты ведь до сих пор в старом ходишь.

— Мне Дичка обещала рубашку сшить… Спасибо, — Пай запнулся, едва не назвав Заката господином. Снова замер, не зная, что говорить.

— Ты приходил-то зачем? — напомнила Лужа.

Как оказалось, его послал Медведь, сказать, что завтра нужно идти в поля. Перед уходом Пай все-таки решился, обнял Заката. Убежал, подпрыгивая, будто мальчишка.

Вздохнула Лужа.

— Хороший он у тебя. До страшного хороший — он же тебя не просто любит как друга. Ты ему отец, господин, спаситель. Так собаки к людям относиться должны, а не другие люди.

Закат кивнул. Увы, с чувствами Пая он вряд ли мог что-то сделать. Разве что действиями, а не только словами показывать, что тот дорог ему не меньше.

Глава 8

Следующим утром снова выпал снег. Закат не знал, что по такой погоде нужно делать в поле, но пришел, как и обещал. Увидел плуги, в один из которых пытались запрячь Злодея. Подошел, помог, успокаивая недовольного коня.

Оказалось, что снег тоже нужно пахать, чтобы потом пшеница лучше росла. Закат, став за плугом, старался как мог, убеждая коня идти ровно, а не выплясывать, все время норовя подняться на дыбы. Как ни странно, получалось.

— Верховой, непривычный, — усмехнулся Медведь, подошедший посмотреть на борозду. Похлопал коня по бархатистой шее, отдернул руку, не дав себя укусить. — Но старательный.