Зовите меня Фомич (СИ)

Покопавшись в холодильнике, старик вынул из него хлеб, колбасу и металлическую вазочку с печеньем.

- Не согласен. Природа настолько удивительна, что мы до конца не знаем ее законов, - попробовал возразить Тил. - Я бы с удовольствием пообщался с вашим знакомым. Меня давно интересуют подобные вещи.

- Вот помрешь, и пообщаешься, - Фомич чиркнул спичкой и зажег конфорку плиты.

- Что значит "помрешь"? - испуганно спросил Тил. - Этот ваш знакомый умер?

- Недели две назад как помер. Тоже, как и ты, сюда приперся. Дня четыре философствовал, то об одном, то о другом. Весело с ним было, - ответил Фомич, наполняя чайник водой.

- Получается, что я не сплю? - побледнев, спросил молодой человек.

- Не спишь, - подтвердил Фомич, ставя чайник на огонь.

- Я умер? - почти шепотом спросил Тил.

- Пока нет. Скорее всего, лежишь в коме.

Сказав это, старик вынул из ящечка стола нож и начал резать колбасу.

- Как же я здесь оказался? - растерянно спросил Тил.

- Видишь, вон то здание перед домом? - Фомич ткнул ножом в сторону оконного проема.

Молодой человек кивнул головой.

- Это больница, - просветил Фомич. - Ко мне оттуда частенько коматозников заносит.

Тил поднялся и хотел было подойти к проему, но старик его одернул:

- К окну не приближайся! Не дай бог, если тебя кто-нибудь увидит.

Фомич сгреб нарезанную колбасу и кинул ее на тарелку.

- Как же меня можно увидеть, если я лежу в коме? - Тил вопросительно посмотрел на Фомича.

- Душу видно в дождливую погоду. Она в воде, как в зеркале отражается. А сегодня с самого утра льет, как из ведра.

- И что в этом плохого? Подумаешь, силуэт в окне торчит. Мало ли кто из окон смотрит. - Тил опустился на стул.

- Этот дом давно на снос, - сказал Фомич, нарезая хлеб. - Увидят кого в окне, решат, что бездомные поселились, с проверкой придут. А так, вроде, про дом забыли.

- Но свет-то горит. так или иначе решат, что зесь кто-то обитает.

- Это не тот свет, что живым виден. Не веришь? Проверь! Дом-то давно обесточен.

- Значит, я - привидение, - произнес Тил и на его глазах навернулись слезы.

Фомич вытер руки о подол рубахи:

- Ну, до привидения тебе еще далеко, хотя телесно ты отсутствуешь.

Увидав, что молодой человек вот-вот расплачется, старик подошел к нему и, похлопав по спине, сказал:

- Не стоит так расстраиваться. Скоро Захарыч придет, так мы у него все о тебе и разузнаем. Он при больнице домовым служит.

Тил с надеждой посмотрел на своего нового знакомого:

- Вы тоже при больнице служите?

- Нет, что ты! - замахал руками Фомич. - Я домовой местный.

- Как это? - не понял его молодой человек.

Старик подошел к холодильнику и достал из него пачку заварки.

- Я в этом доме лет двести уже живу, - сказал он. - Когда-то здесь барыня одна проживала. Я, как раз, при ней родился. Затем ее потомки тут хозяйничали, а после революции из дома коммунальное жилье сделали.

Усевшись на табурет, Фомич продолжил:

- Жизнь сразу закипела! Нас домовых штук сорок собралось. Хорошая была жизнь. Веселая! То соседи по пьяни подерутся, то одна хозяйка другой в компот соли добавит. За детишками приглядывали, когда их родители на работу уходили, влюбленных гоняли. А потом народ расселили и все разъехались, кто куда.

- А вы почему здесь остались?

- Моя хозяйка умерла еще до переезда. Славная была старушка, правнучка той барыни. Всегда нарядная ходила, ухоженная. Местные тетки ее ненавидели. А она на них внимания не обращала. Подбородок вверх поднимет и идет. Пять языков знала. Литературу какую-то переводила. Меня кормила.

- Это как? - удивился Тил.

- Поставит на комод тарелочку, на нее угощение положит. Печенье, конфетки... Иногда в стопочку молочка нальет...

- А разве без этого вы не можете кушать? - удивился Тил.

- Могу, конечно! Дело-то не в еде, а в признании, да в уважении. Это она меня Фомичом нарекла. Поставит тарелочку, поклонится и говорит: "Приди, Фомич, прими мое угощение, за работу свою...". Эх, позабыл уже слова. Я для нее старался очень. Вижу, кончается крупа, так я натащу ей крупинок и снова мешочек полный. И деньги целы. Мужа и детей ей боженька не дал. Племянники у нее жили, она их у себя прописала. А когда им отдельные хоромы дали, они уехали, а меня с собой не позвали.

- А вам специальное приглашение требуется?

- Вот сразу видно, не наш ты человек! Да! Меня позвать надо! Ставишь сумочку или корзинку посреди комнаты и зовешь. Потом из комнаты уходишь, минут на пять.

- Зачем?

- Чтобы дать мне время все свое хозяйство в корзинку уместить...

Тил расхохотался. Фомич обиженно посмотрел на него:

- Ничего-то нынешняя молодежь не знает.

Молодой человек перестал смеяться:

- Так найдите себе нового хозяина, - предложил он.

- Не могу я дом оставить, - ответил домовой. - Если уйду, он окончательно разрушится. А я его в опрятности держу: тут подлатаю, там починю. К тому же меня другие домовые навещают.

- Но ведь наступит день и этот дом рухнет, либо его все-таки снесут...

- Из него несколько раз пытались больничный корпус сделать. Да, видать, денег не хватило. Вот и стоит он одинокий уже тридцать лет. А рухнуть я ему не позволю.