Зовите меня форс-мажор

У этих гранат конструкция отличалась от первых образцов, потому что заряды взрывчатки заключены в оболочки из пластика. Пришлось отказаться от использования металлических рубашек, ведь необычные осколки могут заприметить те, кто будет осматривать разгромленную базу. Скорее всего ничего подозрительного в кусках металла не увидят, но мало ли как оно обернется, лучше не оставлять лишние улики. Коньяк очень уж сильно на этом настаивал.

Трэш бережно распрямил стальные прутки, которые в сложенном положении удерживали механизмы запалов от непреднамеренного срабатывания. Переключился на одного подчиненного, затем на другого. С третьего наконец сумел разглядеть периметр. Улепетывающие «дикие мертвяки», угодив в теснину между озерами, стекались на дорогу и неслись дальше живым потоком.

Почему их до сих пор не видят? Туземцы поголовно ослепли или у них здесь службу несут спустя рукава? Но ведь должны были слышать о недавнем нападении на базу Коньяка. Одно это должно было хотя бы на время повысить градус их настороженности.

Или у них всеобщая атмосфера расслабленности? Или Коньяк, как хитрый жук, ухитрился скрыть произошедшее, не допустил распространения слухов?

Совсем рядом, где-то в районе въезда в лагерь, во тьме разгорелось быстро мельтешащее сияние. И спустя доли секунды по ушам ударил грохот пулеметной очереди.

Трэш выдернул кольцо из первой гранаты и отправил ее туда, где сверкали пороховые вспышки. Вторую швырнул в тройку вагончиков, располагавшихся в той же стороне. Если верить информации, полученной от Коньяка, именно в них обитает охрана поселка.

Не дожидаясь, когда прогремят взрывы, развернулся, ухватился за крышу вагончика, чуть напрягся, подался вперед.

И выдавил дверь вместе с частью стены.

А заодно и крышу оторвал, приподняв, будто гигантскую книгу раскрывая.

Несмотря на вандализм Трэша, освещение не погасло, горящая лампочка продолжала нелепо болтаться на задранных к темным небесам обломках.

Недра вагончика предстали во всей красе. Там, за узким и длинным столом, заставленным выпивкой, стаканами, тарелками с примитивной закуской и засыпанным игральными картами, восседали четыре туземца. Все они развернулись к двери и с перекошенными физиономиями уставились на чудовище, вскрывшее их вагончик, будто консервную банку.

А Трэш, попытавшись улыбнуться, что выглядело не очень-то приветливо, произнес:

– Привет, милые. Я смотрю, вам не спится? Это похвально, мне нравятся полуночники, я ведь и сам такой. Поэтому того из вас, кто первый скажет мне, кого зовут Бланшем, я не убью.

То, что смерть скорее всего так и так неизбежна, Трэш упоминать не стал. Незачем им знать лишнее.

Под описание, которое дал Коньяк, подходили двое. Одинаково светловолосые, узковатые в плечах и невысокие. Кто из них Бланш – непонятно. Поэтому Трэш приставил коготь к лицу рыжеволосого бородача, который явно не подпадает под приметы, и угрожающе прогудел:

– Считаю до трех, потом сожру твои тупые мозги. Кто из вас Бланш? Раз! Два!..

Бородач трясущейся рукой указал на одного из блондинов.

Трэш кивнул:

– Благодарю за оказанное содействие.

После чего без церемоний ухватил Бланша одной лапой, а второй сорвал с него ремень с кобурой и ножнами.

Легонько стукнул когтем по макушке и, поднеся обалдевшую рожу к своей морде, прошипел:

– Сиди там тихо, не то пожалеешь!

Где именно тому придется сидеть, объяснять не стал. Сейчас и сам все осознает. Если, конечно, туземец в состоянии понимать хоть что-нибудь. Судя по выражению глаз, у него сильнейший стресс.

Трэш уложил Бланша в коробку, в которой до этого держал Ловкача. Опустил крышку, придавил рычаг запора.

Отлично, изнутри узник этот гроб открыть не сможет. Навредить себе ему теперь нечем, ведь Трэш оставил пленного без оружия.

Снаружи тоже непросто достать, ведь сталь, обшитая кевларом, держит попадание винтовочной пули в упор – это проверено на испытаниях.

Коньяк настаивал на том, чтобы добыча не пострадала, а исполнитель серьезно отнесся к этому условию.

Не пострадает.

Взвалив ящик за спину, Трэш направился назад, к воде. Там он переждет штурм базы. Ему нельзя подставляться, он должен сберечь добычу.

Но это не означает, что придется полностью устраняться от боя. Ведь вожак стаи способен убивать не только своими руками.

Ловкач навел пушку на скопище мельтешащих фигурок, выбегавших из вагончиков, и потянул за спуск. Ночь озарилась выхлопом из ствола и звонкими разрывами тридцатимиллиметровых снарядов. Центр базы теперь не последний оплот – это троянский конь, подавляющий любой намек на организованное сопротивление.

Боекомплекта надолго хватит, Ловкач ни за что не успеет его израсходовать. Периметр уже почти смят, и минуты не пройдет, когда здесь окажутся первые зараженные. Они доберутся до каждого туземца, никого не пропустят. Утром здесь останутся тлеющие остатки вагончиков да содранная со столбов спираль, в которой запутаются тела неудачников.