Зовите меня Норман (СИ)

Эксперимент третий: выстрел поросёнком с четырёх миллионов километров по всё тому же астероиду. Результат: отсутствует. То есть совсем отсутствует: поросёнок пролетел двухсотметровый обломок гранита насквозь без малейшего для него ущерба и вышел из сверхсвета примерно через пару миллионов километров, штатно разрушившись до субатомного уровня во вспышке черенковского излучения. Следов не было вообще. Геты сделали почти сотню пусков, не пожалев нуль-элемента, но в первом приближении всё же разобрались: движущийся с существенно сверхсветовой скоростью поросёнок банально не успевал провзаимодействовать с веществом астероида: для хоть какой-то реакции на такой скорости необходимо прямое столкновение лоб в лоб двух атомных ядер, причём даже если они просто «чиркнут боками» друг о друга — отделаются «лёгким испугом»: вылетит пара альфа-частиц, да и завязнет без толку. Расчёты однозначно показывали: чтобы нанести цели ущерб, в момент удара скорость должна быть снижена хотя бы до нескольких десятков скоростей света, лучше — до единиц.

Эксперимент четвёртый, логично вытекающий из третьего: двигатель поросёнка делается реверсируемым, как обычные корабельные, благо конструкция у него ну совсем примитивная, и в какую сторону дуть — абсолютно всё равно. Результат: запись уничтожения Жнеца возле Мнемозины в Общность уже можно не высылать, а следов попадания опять нет… только на этот раз — вместе с астероидом. То, что не смог сделать целый поросёнок — сделал поток сверхсветовых частиц: вылетая за пределы масс-поля, они немедленно начинали излучать (да-да, то самое черенковское излучение), причём с такой интенсивностью, что друг друга разрушали… до состояния, с моей лёгкой руки прозванного «субкварковым супом» — согласно всем известным теориям, кварк-глюонная плазма должна была вести себя несколько иначе, а то, что получилось при выстреле, вело себя вообще чёрт знает как… В любом случае — астероиду хватило. У гетов не было твёрдой уверенности, но данные гравиметрии наводили на подозрения об аннигиляции, правда, даже самые приблизительные оценки показывали дефицит излучённой энергии минимум на порядок от массы астероида. Куда делось всё остальное — неизвестно.

Эксперимент пятый, контрольный: замер тормозного пути поросёнка на выходе из сверхсвета. Результат: то, что казалось вспышкой, на самом деле было куда более интересным процессом. За те жалкие полтораста миллионных долей секунды, которые поросёнок тормозил до «честной» скорости света, он успевал пролететь почти тысячу километров и выделить энергию, примерно равную тератонне тротилового эквивалента — килотонну каждый метр. Если бы поле отключалось по-настоящему мгновенно — вся эта энергия высвобождалась бы почти под прямым углом к траектории… но так как мы живём в реальном мире и переходные процессы имеют место быть — излучение сначала имело вид узкого конуса, довольно быстро расходящегося в «почти плоскость». Геты смогли сделать видеозапись поверхности попавшего под удар астероида: сначала его как будто окунули в огненный ад одним боком: это пролетевший мимо поросёнок «пригладил» его полностью раскрывшимся конусом излучения, а затем по нему пробежало стремительно сжимающееся кольцо наконец-то достигнувших цели самых первых фотонов, мгновенно испарявших ещё не пострадавший камень и вбивавших уже испарившийся световым давлением обратно, начисто сдув несколько метров гранита.

Широчайший спектр этого излучения поражал не только воображение: в нём было всё, от сверхдлинных радиоволн, абсолютно безвредно огибавших астероид, до видимого света и его окрестностей, нагревавших поверхность цели, и до сверхжёсткого гамма-излучения, проникавшего сквозь любую защиту на глубину нескольких сот метров с вполне предсказуемыми последствиями — первичная и вторичная радиация быстро и без лишней дискриминации выводила из строя и органиков, и синтетиков, и даже просто несущие конструкции. Описав фантастический круг, моя идея лазерных ракет воплотилась-таки в жизнь, пусть и совсем не так, как я планировал.