Зову живых: Повесть о Михаиле Петрашевском

Докажите нам, что все то, что вы считаете истинным, истинно, мы не до того болезненно самолюбивы, чтоб обижаться за то, что не все истины изобретены нами… Но так как покамест истины, могущие нас покорить, еще вами нам не открыты, мы покуда очень вправе не признавать авторитета вами открытых новых истин…

Мы не считаем нужным вдруг оптом высказывать все нам известные истины; а обыкновенно высказываем их помаленьку, стараемся сперва возделать почву для их восприятия. Мы не пытаемся никого знакомить с социализмом прежде, нежели разрушим совершенно в нем союз с его наследственными предрассудками… дело трудное и смелое философа-пропагатора… Наше странствие не вчера началось, не завтра оно и кончится. Мы хорошо знаем, что наш путь хотя и долог, но маршрут хороший у нас… Если история делает людей, то люди делают историю. Этим толково заняться не пирог с кашей есть…

Мы будем то же делать, что и прежде делали, — будем помаленьку стараться совершенствоваться, усовершать других по возможности. Наша сила не в числе, но в истине… Чтоб совершилось торжество истины, не надо умалять ее силы и значения примесью к ней своих личных расчетов, но надо для истины принести в жертву самолюбивые притязания своей личности. Прощайте, мы ждем вас с ответом и спешим вас предварить, что по нашей системе место нашего привала и успокоения будет там, где постановлена грань развитию человечества рукою природы…»

Донос за доносом…

Иван Петрович Липранди настойчиво раскидывал свои сети, пока наконец не попалась в них как будто бы подходящая рыбка. Молодой человек с большими амбициями, с юрким, прячущимся взглядом и страстью к павлиньей одежде, бедствующий и более всего на свете стыдящийся своей бедности. Он явился на обед к Липранди в красном жилете и с рассуждениями об искусстве. Иван Петрович обратил на него внимание и навел о нем справки. Осиротевший отпрыск академика живописи с болезненною матушкою и тремя малолетними сестрами на руках. Как было не принять участие в бедном молодом человеке?! Тем паче тот проявил смышленость и выдержал маленькое испытаньице по сыскной части, искус, которому его подверг Липранди. Убедившись в определенных способностях своего кандидата, многоопытный Иван Петрович попросил его об услуге царю и отечеству — в уверенности, что, будучи истинным сыном отечества, он почтет за честь и т. п. и исполнит свой долг верноподданного в раскрытии дерзких злоумышленных замыслов и поползновений. Как и предвидел Иван Петрович, молодой человек оказался выше предрассудков, единственным условием выставил: не оглашать его имени; Иван Петрович уверил, что это само собой и что без вознаграждения по мере заслуг правительство его не оставит.

Торопиться, однако же, Иван Петрович не думал. Или, точнее, не хотел, торопясь, оплошать. Пристроил молодого человека в департамент, где служил Петрашевский, велев присматриваться и при случае сблизиться с ним, но самому такого случая не искать, дабы не пробудить неосторожностью подозрений. Когда же, следуя советам, опекаемый Иваном Петровичем ловкий молодой человек познакомился с общительным Петрашевским, то получил инструкцию выказать свою недоверчивость, дав понять, будто почитает Петрашевского за agent-provocateur.

— Это, — наставлял понятливого молодого человека Липранди, — поможет вам сойтись покороче…

И еще минуло месяца два, прежде чем на стол действительного статского советника стали ложиться донесения из неприятельского стана, регулярные, как некогда в Бессарабии.

Агент 1-й — действительному статскому советнику И.П. Липранди, 1849 г.

«14 января.

…§ 2. Известное лицо часто было преследуемо, но всегда, по его словам, счастливо отделывалось…

19 января.

…§ 3…Известное лицо уже около пяти лет стремится к перемене правительства.

Собственные мнения и слова известного лица: