Зовущие к огню

Как они ненавидели эту чертову школу!

На углу стоял, молотил мотором старый «Понтиак», в нем никого не было. Еще одна примета криминальных джунглей.

Руки сами направляли руль… вот место, где они обменивали талоны на питание на деньги. А вот – где покупали травку…

Как он сумел уберечься?

А вот и его дом. Старый, синий «Ниссан» на спущенных – так и стоит на месте…

…

Народа дома хватало.

Он был теперь сиротой – теперь в доме жила тетя Салли со своим многочисленным семейством. Он просто позволял им жить и не взимал плату. Сейчас он зашел, удостоившись нескольких взглядов малышни – восхищенных и раздраженных. Подростки постарше возмущались любому вторжению взрослых в их приватный мирок; те, кто помладше – с восхищением смотрели на человека, который вырос здесь, а теперь охраняет Президента Соединенных штатов.

Малышня играла в приставку в войну. Он прошел на кухню.

Тетя Салли, необъятная матрона лет шестидесяти с чем-то, аналог русской «бабушка», настоящий столп негритянских комьюнити едва заметила его – все ее внимание было поглощено плитой и двумя сковородками. В этих местах было мало тех, кто вел здоровый образ жизни, а приготовление и поглощение еды было едва ли не смыслом той самой жизни. Его едва взяли в армию – пятнадцать фунтов лишнего веса, и то вербовщик пожалел – фунтов было больше, а ему надо было выполнить план.

В лагере подготовки с него, конечно, лишний вес согнали – но по-настоящему он занялся собой во время первой командировки, когда от того, как быстро ты займешь позицию, зависела твоя жизнь…

– Я готовлю бобы. Будешь?

– Еще бы.

– Бобы по-венгерски.

Вряд ли венгры знали про эти бобы, но тетя Салли обожала выдумывать рецепты. У нее был к этому талант.

– Я немного посижу у себя?

– Ладно…

Он прошел по узкому и тесному коридору – такому узкому, что стены задеваешь плечами, а макушкой – потолок. Открыл ключом дверь в свою комнату – ключ был у него, никому не дозволялось заходить…

Кровать. Кресло. Старый плакат с Майклом Джексоном. Модель самолета Р38, которую он сделал своими руками…

Джеб Девро опустился на кровать, закрыл глаза и почувствовал, как понемногу отпускает…

…

– Джеб…

…

– Джеб…

Он открыл глаза. Это была тетя Салли, с тарелкой бобов по-венгерски. Порция по крайней мере вдвое превышала то, что можно было рассчитывать получить в столовой лагеря Кэмп-Леджун Корпуса морской пехоты США…

– Я не хочу.

– Не говори глупости. Ешь.

Спорить с тетей Салли было еще бесполезнее, чем с сержантом Рейно. А это тот еще тип был, мать его…

Джеб сел – как был в костюме, рискуя, что придется покупать новый. Проглотил несколько ложек… было вкусно. Отставил в сторону.

– … Спасибо.

Тетя Салли поставив недоеденное на столик, присела рядом.

– Тяжко вам там приходится. Как мистер Киттридж?

Она всегда называла президента по фамилии. Было что-то странное – поистине, правило шести рукопожатий. Между тетей Салли и президентом США было только одно…

– Ему некуда деваться. Как и мне.

– Расскажешь?

Джеб покачал головой.

– Он… не доверяет нашей команде безопасности. И это неспроста. То, что произошло… в этом есть какое-то двойное дно. Что-то, что скрыто.

…

– Заявления об отставках лежат на столе, но он пока принял только одно и вряд ли примет остальные. Его команда заступила всего год назад, понятно что такое… готовилось годами и мы снова оказались не готовы. Ничего. Ничего… Так случается, что мистер Киттридж часто говорит со мной. Ему нужен совет… а я не знаю, что ему посоветовать. Не знаю, что сказать.

Джеб с силой сжал виски, потом посмотрел на тетю.

– Знаешь… Я вот о чем думаю. Сейчас считается, что 9/11 – это рука Бен Ладена. Вся эта история… ЦРУ нашли перехваты, где говорилось про свадьбу и сочли, что это – именно то. А что если это не так? Что если мы не знаем, что произошло 9/11 на самом деле? И теперь те же самые люди взорвали целый город. У них есть еще атомные бомбы, тетя. И следующими можем стать мы. Вице-президент уже покинул Вашингтон.

– Послушай, Джеб. Послушай меня. Ты помнишь, мы когда-то жили рядом с Николсами? Их не любили, потому что они были пятидесятниками и всем навязывались. Нельзя сказать, что проповедовать Христа это плохо, но нельзя так назойливо, нельзя комментировать каждое слово и действие соседей с точки зрения их религиозных принципов. И ты помнишь, как к ним относились?

Джеб кивнул.

– В последнее время, Америка напоминает мне Николсов. Мы слишком назойливы и слишком громко провозглашаем свои принципы, вместо того чтобы заниматься собой, приходить на помощь только когда об этом просят и своей праведной жизнью – проповедовать учение Христа. Пример праведной и правильной жизни – лучшая проповедь. И ты помнишь, как вели себя в школе двое их мальчишек. Точно так же. У них не было друзей, их шпыняли, они озлоблялись и, наверное, чувствовали себя мучениками за Христа. Но они просто вели себя неправильно. Нельзя ставить себя выше других людей и так показывать это. Даже если ты прав.

…