Зовущие к огню

Расскажу довольно старую историю, еще давних времен моей зеленой лейтенантской юности. Джордж Буш – тогда еще без приставки «старший» – вел с нами, с Россией – честную игру. Уже в девяносто первом – он внес в Конгресс законопроект об отмене пресловутой поправки Джексона-Веника. Все правильно – мы открыли границы и Белый дом тут же отреагировал.

Думаете, ее приняли? Нет.

С того времени поправку пытались отменить еще трижды. Удалось только в 2012 году, когда ее анахронизм стал уже вопиющим. И то – только с условием замены на новые санкции.

Я это к чему? Нет, я не жалуюсь, что нас обидели, жаловаться вообще грех, да и смысла нет. Я это к тому, почему самая сильная страна мира пребывает в таком раздрае и снискала всеобщую ненависть. Это как в подразделении, где несколько командиров, да еще и которые регулярно меняются. В США непонятно, кто решает вопросы, непонятно, кто отвечает за взятые обязательства, а если даже и удалось договориться – то непонятно, сколько устоит такая договоренность. Как в случае с Ираном – возможно, всего лишь до следующего президента.

Вот США и плодят всеобщую к ним ненависть, даже не замечая этого. Они не замечают, как к ним копятся счеты, в них нет страха. Они не боятся того, что если они оступятся, их все бросятся добивать. Они просто не представляют себе, что США могут оступиться.

Но ведь могут…

А вот Иран совсем иной. С ними договариваться можно – хотя и сложно. Чего не понимают американцы: Иран – это цивилизация, которой не одна тысяча лет. Она принципиально уже не изменится, у нее своя история развития и ее не поменяешь. Пытались – кончилось плохо. Но если знать их – то договориться можно.

Наверное.

Я не знал этого наверняка, хотя именно это мне и предстояло. Понятно, что мое появление в Дамаске привлекло внимание всех заинтересованных сторон и иранцы тоже захотели со мной побеседовать. Причем в отличие от израильтян – почти открыто. Просто на следующий день заявились в отель и предложили поехать поговорить.

Сопровождал нас русский джип «Тигр» с солдатами сирийской гвардии. Пятый корпус, скорее всего, во главе с психически не совсем нормальным братом Башара Асада. Тот однажды выстрелил офицеру в живот, потому что ему не понравился его доклад. Кто-то говорит, что он и есть реальный кукловод режима, но это не так. Точнее, мы боремся за то, чтобы это не стало так. Потому что если Башира заменит Махер – всему хана…

И да, Махер полностью под иранцами. Башар – нет, он все-таки западный человек, в нем это слишком глубоко – а Махер да. Он слишком восточный и слишком военный. Я знаю, что некоторые шепотом называют его «наш Сталин»…

Прошли линию постов. Здесь уже не Дамаск, здесь начинается пригород, и здесь возможно всё, что угодно. Потому что тут – война.

Как выглядит эта война? Совсем не так, как это принято представлять – здесь всё иначе. Здесь война – это, например, остановился в поле мотоциклист, и открыл огонь по проезжающим по шоссе машинам. Как только выдвинулась армия – его и след простыл.

Кто эти мотоциклисты? Часть – просто отморозки из ИГИЛ, они небольшими группами до сих пор орудуют, их поддерживают некоторые суннитские племена. Часть – из Идлибской зоны деэскалации. Ее несколько раз пытались зачистить и несколько раз нам не дали этого сделать. Там – боевики, отряды, школы – всё, как в Афганистане, в Пакистане, в зоне Племен. Конкретно их поддерживают турки, а американцы, скажем так, не возражают. Там растят новых Бен Ладенов и мы это знаем. Американцы – нет, но американцы никогда ничего не знают, пока это не обрушивается им на голову.

– Далеко еще? – спросил я у провожатых по-русски.

– Нет, – ответил один из них.

Русский знает. Мне кажется, азербайджанец. В составе Ирана есть Южный Азербайджан, там многие русский хоть немного, но знают. Хотя иранцы не любят азербайджанцев и вряд ли просто так допустят их в КСИР.

Корпус стражей исламской революции…

…

Место для того, чтобы поговорить, стражи выбрали красивое. Высота, туда дорога идет и что-то типа смотровой площадки в рощице. А оттуда вид – поля и рощи… красиво, сил нет. И не русская красота – а все же…

На смотровой стояли джипы и пикапы, вооруженные люди. Один из них – невысокий, с окладистой бородой – пошел ко мне навстречу.

Я знал, кто это. Он учился у нас, правда, проходил по документам как представитель Азербайджана. Он, кстати, и есть азербайджанец. Иранский азербайджанец. Зовут его Гасан Аятлы, точнее – это то его имя, которое мне известно…

Учился он хорошо. Он, кстати, и гражданскую специальность получил – журналиста. Заодно – сидели, разговаривали… нормальный мужик. С юмором относился к запретам своей страны – спиртное нельзя, баб нельзя. Понятно, что ни один нормальный мужик, тем более молодой, эти запреты соблюдать не будет. Кстати, все иранские прилавки завалены безалкогольным пивом «Балтика». Думаю, это он постарался…

– Салам, уважаемый.

– Салам.

Гасан перешел сразу к делу, хотя на Востоке так не принято. Но война сильно портит людей…

– Вам уже сказали, что это мы пытались вас убить?

– И не раз.

– Не верьте. Это не мы.

Я покачал головой.