Зрелость (СИ)

…Ого! Как удачно! Там, кажется, были зажигательные! Зря отвлёкся. Красиво то как!.. Поле перед обороняющимися быстро усеивалось бурыми неподвижными холмами. Впрочем, не все из павших носорогов лежали спокойно. Несколько бились на боку, орошая землю светлой кровью, подёргивая нелепо короткими ногами. Один тщетно пытался встать, опираясь на оборванные по колено миной передние ноги, и, похоже, уже совсем ничего не соображал в агонии… Последний зверь получил сразу два снаряда. Причём, то ли наводчики оказались слишком хороши, то ли просто случайность: один вошёл в один, и животному оторвало зад, расплескав внутренности по траве. Рогова передёрнуло. Впрочем, на той войне он насмотрелся и не на такое.

— Прекратить огонь. Ждать указаний. Подвезти боеприпасы. Пополнить боекомплект до штатного!

Заглянул внутрь машины — на него смотрели все члены экипажа. Ну, да. Им то откуда видно? Особенно механикам? Сам то на крыше башни. Да ещё — стоя.

— Всех положили. Теперь ждём. Время на нашей стороне.

И — вновь треснула рация:

— Командир, это Глаз. Видим конницу. Много. Примерно, две–две с половиной тысячи. Идут на рысях. На марше расстрелять не успеете. Готовьте осколочные и шрапнель.

— Вас понял. Вы как?

— Сидим крепко. Не беспокойтесь.

— Если что — уходите не раздумывая.

— Спокойно, командир. Дураков среди нас нет. Ждите конников.

Обвёл всех взглядом, не выпрямляясь, отдал команду в микрофон:

— Конница. Готовимся. Оповестить пехотинцев в окопах…

Тридцать минут ожидания. Казалось, что в пропитанном кровью носорогом нервов запахло палёными нервами, напряжение было таким, что в ушах звенело. Но вот из-за невысокого холма, разворачиваясь в лаву, показались вражеские всадники. В быстро сгущающемся сумраке, понукая коней, изо всех сил понеслись к окопам. Теперь и Дмитрий услышал тот грозный глухой топот тысяч копыт. Зрелище было внушительным и страшным.

— Сьере майор! Это императорская гвардия! Они не отступят!

Внизу стояла, опершись на броню, запыхавшаяся Виура, с тревогой глядя на человека.

— Марш в укрытие! Стрелкам открыть огонь из ружей! Прочим не высовываться!

Девушка умчалась обратно в глубину линии. Треснул первый выстрел из винтовки, второй, а потом частый треск, который покрыл первый выстрел из пушки командирского танка. Затем за сплошным рёвом орудий сухой трескотни пехотных ружей совсем не стало слышно. Танк содрогался от непрерывной стрельбы. Бесшумно откинулся люк в корме, и из него вырвались клубы порохового дыма. Вентиляторы уже не успевали отсасывать испорченный воздух. Блестящие медные гильзы образовали небольшой холмик позади машины, воздух над стволами задрожал, и Рогов похолодел — орудия накалились. А значит, скоро придётся прекратить огонь. Кто успеет? Они, или конница императора Рёко? Сплошной вал разрывов почти скрыл атакующих, но они рвались вперёд изо всех сил. Они действительно не могли отступить. Либо умереть, либо выполнить задачу. Другого не дано, и Рогов восхитился их безнадёжной отваге. Отваге смертников. Теперь он уже видел — это конец. Кучи тел. Вперемежку людские и конские. Целые, и не очень. А то и просто куски бесформенного мяса. И — кровь. Повсюду. Даже трава сменила свой цвет, став в почти наступившей ночи чёрной. Последних счастливчиков, которым удалось проскочить до окопов, буквально растерзали каторжники. Копьями, ружейными пулями, мечами и ножами. Умудряясь вспарывать животы лошадям в краткий миг, когда они перепрыгивали через траншею, и тут же бросаясь на падающего всадника, не щадя себя, не обращая внимания на раны. Рогова передёрнуло. Такое ожесточение он видел буквально раз в жизни. И это раза хватило ему на полгода. Именно столько времени он не мог спать нормально после Юхакской мясорубки… Треснула рация:

— Сейе — один — комбату. Отбили атаку пехоты и зверей. Потерь нет. Расход боеприпасов незначительный.

— Командир роты два. У нас спокойно. Можем выделить на помощь две машины.

— Не надо, комроты два. Мы в порядке. Лучше усильте ночное патрулирование. Нельзя, чтобы к нам подобрались незаметно.

— Сделаем, комбат. Держитесь там.

…Хм… А саури промолчал… И тут снова треснуло:

— Ты хорошо дерёшься, комбат. Биться в одном строю с тобой — честь для меня.

— Спасибо, сейе.

Удовлетворённо хмыкнул про себя — хорошо дерусь? Да, собственно, я и не дрался сегодня. Это вот они — мои танкисты, эти каторжники. Их заслуга. Моя лишь в том, что я всех распределил и всё учёл. И — разведчиков. Без них нам пришлось бы куда хуже. А так — били на марше, и не теряли времени, пытаясь распознать цели. Уже знали, что и куда. Представлю к награде. Обязательно…

— Сьере майор, что-нибудь слышно?

Снизу смотрела фиорийка. Махнул успокоительно рукой, одновременно глядя на таймер. Ого!

— Всё нормально. Вроде как на сегодня всё, если ночью не рискнут.

Разобрал, что девушка усмехнулась в ответ:

— Не рискнут. Они знают, кто сейчас против них.

Повернулась в темноту, крикнула:

— Ю–ха–ха!

И тьма ответила жутким многоголосым рёвом, от которого зашевелились волосы:

— Ю — ха–ха!!!

Рогова даже передёрнуло.