Зримая тьма

— Зачем вам скрываться? — спросил я. — Почему вы думаете, что вас хотят убить?

— Да хотя бы только потому, что я была там. Ведь была же я там, правда?

Кто-то подошел к столику, стоявшему за ее спиной. Долорес резко обернулась, опрокинув рюмку.

— Если хотите знать правду, — продолжала она, — я боюсь. Только страх и заставил меня написать вам и попросить денег. Будь у меня пятнадцать тысяч, я могла бы уехать на родину. Я могла бы выбраться отсюда, пока цела.

Я пододвинул Долорес свой коньяк и заставил ее выпить.

— Я все еще не пойму, чего вам бояться. Может быть, вы боитесь потому, что были свидетельницей убийства? Думаете, убийцы боятся, что вы можете их опознать? Да?

— Я никого не видела, — равнодушно заявила Долорес.

— Как же вам удалось убежать?

— Я выпрыгнула в окно и спряталась в саду. Давайте на этом покончим, хорошо? Этот разговор к добру не приведет.

— И вы не видели, кто это сделал?

— Я же сказала вам, что не видела.

— Я вам не верю.

— Как я могла их видеть? Ведь было же темно как в могиле. Я вывихнула ногу и спряталась в кустах, а в это время раздались выстрелы. Вот и все.

Я дал знак официанту, и он тут же принес еще две рюмки коньяку.

— Ведь это были не арабы, правда? — спросил я. глядя ей прямо в лицо.

— Откуда вы знаете? Откуда вы это знаете? — испуганно воскликнула Долорес.

— Очень просто. Если бы это были арабы, вы бы ни за что не стали скрываться здесь. Вы пришли сюда, потому что считаете, что это единственное место, где можно укрыться от европейцев. Ведь правда?

Девушка, волнуясь, играла кольцом, снимая и снова надевая его.

— Правда?

Долорес кивнула.

— Я только хочу вам помочь, — убеждал я. — За этим я сюда и пришел.

— Тогда дайте мне денег, — сказала девушка. — Это все, что мне нужно.

Мне стало ясно, что убедить Долорес не удастся. Никакая сила на земле не заставит ее предстать перед судом и рассказать при свидетелях о том, что произошло в ту ночь.

Я достал пятнадцать тысячефранковых банкнотов и вручил ей. Долорес с благоговением разгладила их пальцами, сложила и спрятала в сумочку. Потом откинулась на стуле, глубоко вздохнула и, не разжимая губ, улыбнулась видению, открывшемуся ей за мрачными, обмазанными штукатуркой стенами кафе.

— Так Жозефа все-таки убили европейцы?

Долорес снова кивнула головой. Ее лицо

приняло благодушное выражение. Теперь она могла свободно вздохнуть и в любую минуту, когда только ей захочется, выйти в эту дверь и затеряться в лабиринте касбы, как в джунглях Конго. Деньги были отмычкой, открывавшей все двери на пути к бегству. К ней вернулась прежняя уверенность, наполнив ее новой силой. Она вынула губную помаду и принялась уродовать свой рот. Крепкий сладковатый коньяк заметно оказывал свое действие.

Я решил попытать счастья.

— Почему же его убили?

Человек, сидевший позади Долорес, с шумом отодвинул стул и встал из-за стола. Это был типичный испанский крестьянин с растрескавшихся от солнца долин Кастилии, который, оставив, быть может, у дверей пару мулов, уплетал смоченный оливковым маслом хлеб, обеими руками запихивая в рот куски и после каждого глотка откидывая назад голову, как собака. Она совсем забыла о его присутствии.

— Так почему?

— Организация. Это все организация.

— Вы хотите сказать, какие-то распри среди бандитов?

— Не то. Вернее, не совсем то. Жозефу дали поручение, а он его не выполнил. То есть босс дал ему задание, а он то ли не захотел, то ли не смог его выполнить — не знаю. Во всяком случае, этого было достаточно. Жозеф понимал, что это конец, да и все мы знали.

— Отказ от выполнения приказа, да? Это похоже на мафию.

— Жозеф уже устарел для таких дел. Он потерял хватку. Если хотите знать мое мнение, он никогда не был особенно пригоден для этого. Жозеф тихоня. И скажу вам, для нас, девушек, он был как родной отец и помогал нам чем только мог. Жозеф был слишком стар для той грязной работы, какую его хотели заставить выполнять, но, будь он даже помоложе, он все равно не мог бы за это взяться. — Крепкий коньяк разбередил воспоминания о кончине Жозефа, и две слезинки, смешавшись с краской для ресниц, покатились по ее щекам.

— Что же это было? Торговля наркотиками, незаконный ввоз оружия или еще что-нибудь в этом роде?

Долорес с презрением покачала головой. Светлая с черными прожилками слеза упала мне на руку.

— Жозеф был выше этого. Все, что от него требовалось, это поддерживать порядок среди арабов. Если случалось, что кто-нибудь из арабов начинал немного зазнаваться, как, например, тот доктор, который пытался создать какой-то союз, организация поручала Жозефу побеседовать с таким человеком, и тот, кто бы он ни был, всегда после этого притихал. Жозефу не нравились такие поручения, но у него не было другого выхода, потому что, раз вы вступили в организацию, выйти из нее уже невозможно. Я вам говорила, что, как только мы увидели Мишеля, когда он заходил в последний раз, мы сразу поняли, что быть беде.

— Вы ничего не говорили мне про Мишеля.