Зуб мамонта

Котова (она стояла рядом с Алькой, но чуть в стороне, словно давая этим понять, что разрешает ему проявить заботу о ней и рыцарское великодушие) привстала на цыпочках и повела медленным взглядом по стеклянной витрине, где был выставлен весь скромный ассортимент школьного буфета.

— Коржик и стакан кофе. — Она достала из кармана черный лакированных кошелек, однако Алька решительно сказал:

— У меня есть.

— Но…

— Имею я право в такой день угостить? — Алька сам не ожидал от себя подобной лихости. Шикарно у него получилось.

— Если так ставишь вопрос… пожалуйста. — Динка опустила длинные ресницы.

Никогда Алька не пил более ароматного кофе и не ел более вкусного коржика. Они устроились за угловым столиком: в буфете слышались разговоры, смех, писк какого-то малыша, зажатого в очереди. Алька никого не видел, ничего не слышал. Рядом с ним, аппетитно похрустывая коржиком, сидела Динка.

День 64-й

В это воскресенье Валерке выбраться на базар не удалось. Погода стояла по-летнему жаркая, уже порхали мотыльки, если прислушаться, то где-то на низкой ноте гудел стремительный шмель, яблони и груши стояли в сплошной бело-розовой пене весеннего цвета.

Шмаковы с раннего утра всей семьей трудились в саду. И Валерке нашлась работа: железными граблями на длинной деревянной ручке он должен был сгребать в кучи прошлогодние почерневшие листья, потом эти кучи свозить на тачке к яме, вырытой у забора, возле малинника. Час-полтора Валерке интересно было работать, и Буян, спущенный с цепи, с удовольствием крутился возле него. Но вскоре Валерка приустал, грабли в его руках стали тяжелыми, хотелось пить. Вслед за ним и пес, утомленный бестолковой беготней, горячим солнцем и немолодыми своими годами, как-то сразу сник, улегся в тени яблони, положил большую голову на мохнатые лапы и, чуть прикрыв глаза, смотрел на молодого хозяина внимательно и печально, словно хотел сказать: «Иди, отдохни рядом, будет тебе махать своими тяжелыми граблями».

Валерка охотно повалялся бы под яблоней, но всего в десяти шагах от него, не разгибаясь, как машина, работала мать. Вскапывала грядки под огурцы. Как мать посмотрит на это? Скорее всего не смолчит, будто пинком, ковырнет сердитым словом:

— Рано чтой-то притомился. Вот за обедом ложкой куда как споро у тебя получается.

Конечно, Валерка не из тех, кого проймешь каким-то там словом, но все равно неприятно, такого мимо ушей не пропустишь.

А чуть дальше, у дощатого глухого забора, виднелась широкая спина Валеркиного брата. Петру было жарко — снял не только рубаху, но и майку. Его крутые плечи уже слегка подрумянились на солнце, на руках упруго играли бугры бицепсов.

Здоровый все же у него братуха! Валерка залюбовался, с какой легкостью вскидывает тот на вытянутые руки двухметровое бревно и обрушивает его на землю. Утрамбовывает вокруг столба. Накрепко утрамбовывает. Намертво. Не пошатнешь. И правильно: там должны быть самые надежные столбы. Там — не улица, где ходят люди и где видно из окошка. С той стороны, совсем рядом с забором, тянется неглубокая балочка, заросшая летом лопухами и крапивой. Оттуда ничего не стоит незаметно подобраться к саду. И если забор ненадежен, невысок, то спать спокойно не будешь. Ясное дело, тем, у кого вместо сада лишь цветочки да трава по колено, вроде как у тети Киры с Алькой, то им и без всякого забора спать можно. Кто к ним полезет!

Совсем другое — сад Шмаковых. Люди по улице идут — останавливаются: яблоки румяные, по кулаку; антоновка наливная; груши — шесть штук на кило тянут. Без крепкого забора Шмаковым никак нельзя.

Нагрузив железную тачку, Валерка отвез ее к яме и только хотел вывалить мусор, как за высоким забором услышал Алькин голос:

— Тетечка, а хлеба по дороге не купить?

Тетя Кира что-то ответила из коридора, но Валерка не расслышал. Он прильнул к дырке (был когда-то на этом месте сучок в доске, да вывалился). Как в объективе, Валерка увидел своего приятеля. В светлой рубашке и синих наглаженных брюках, Алька стоял возле своей кадушки с циклопами и водил в ней прутиком. В другой руке он держал авоську, в которой лежали книги.

«Живет! — завистливо подумал Валерка. — Гулять себе ходит!» Он вложил в рот два не совсем чистых пальца и тоненько, призывно свистнул. Алька обернулся, долго непонимающе пялил глаза на забор.

Валерка похлопал в ладоши и сунул в дырку от сучка сухой стебель малинника. Алька наконец разобрался в ситуации и тоже, в свою очередь, занял необходимую позицию у забора. Между приятелями через узкий канал связи состоялся такой диалог:

— Куда собрался?

— В библиотеку.

— Зачем?

— Вопрос полегче можешь задать?

— Хохмочки тебе! Зачем, спрашиваю, в библиотеку идешь?

— Покупать бутылку квасу.

— Вот в глаз палкой ткну!

— Шуток не понимаешь. Иду менять книги.

— О том и толкую. Возьми снова ту книжку про рыбок.

— Всю же наизусть выучил!

— Всю! А помнишь, что надо делать, если вода зацвела?

— Что делать?..

— Вот видишь. В общем, тащи снова книжку!

— Ладно, спрошу… Побежал тогда.