Зубных дел мастер

— На лобовое стекло сел самолет.

— Самолет? Ты бредишь? Привиделось, наверное. Да ты не пару рюмок выпил!

— Нет, не привиделось, — крутнул сын головой. — Прекрасно разглядел. Он был небольшим, как авиамодель, но не похож на них нисколько. Я выпускник МАИ,[1] и в самолетах разбираюсь. Модель ударила б в стекло и отлетела, вполне возможно, что разбила б лобовик. А это сел и словно бы прилип, закрыв обзор. И, главное, что взялся ниоткуда. Как будто бы спикировал сверху.

— А дальше?

— Я вмиг очнулся: затормозил и повернул руль вправо. Машина въехала на тротуар, он там почти что вровень с проезжей частью, но никого не зацепила — прохожих не было. Суббота, поздний вечер. Остановился, вышел, осмотрелся. Нет никого — ни самолета, ни прохожего, они как будто бы исчезли. Сел в автомобиль, отправился домой, а здесь меня и затрясло. Просто представил, что могло б произойти…

— Вот именно! — нахмурился отец. — Испортил б жизнь себе, и мне б досталось. Но, главное, убил бы человека или б покалечил. Эх, Саша, Саша… Выводы хоть сделал?

— За руль теперь не сяду. Продам машину, — решительно ответил сын.

— Не торопись, — отец задумался. — Продать не трудно, а вот купить ее проблема. Я хоть и генерал, но не всесилен, и эти «жигули» еле выбил. Это был подарок тебе за окончание с отличием МАИ. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Теперь об этом самолете. Он точно был?

— Конечно. Я его зарисовал. Встал утром, взял листок бумаги. Смотри! — он протянул рисунок генералу, достав тот из кармана.

Отец взял сложенный листок и, развернув, стал тщательно рассматривать.

— Довольно странная конструкция, — заметил, положив листок на столик.

— Еще какая! — сын кивнул. — Широкий корпус, короткое крыло и нет винта — ни спереди, ни сзади. Как он вообще летает! На реактивной тяге? Такой малыш? Но я не видел воздухозаборников и сопла. И, главное, на брюхе есть присоски, которыми он и держался на стекле. Я их отлично рассмотрел. Понимаю, скажешь, что привиделось спьяну. Но утром я спустился к «жигулям» и на стекле обнаружил следы от присосок.

— Ты их стер? — отец внезапно взволновался.

— Нет, — ответил сын. — Решил сначала рассказать тебе.

— Не трогай! Вот что, Саша. Сейчас пойдешь к себе и все, что рассказал мне здесь, напишешь на бумаге — с подробностями. Вспомни даже мельчайшие детали об этом самолете и о прохожем на дороге. Его ты, кстати, рассмотрел?

— Только в свете фар, — Александр пожал плечами. — Темно же было. Лица не разглядел. Он невысокий, худощавый и, похоже, молодой.

— С чего решил, что молод?

— Одет был в джинсовый костюм, мужчины в возрасте таких не носят.

— Неплохо, — одобрил генерал, — об этом тоже напиши.

— Зачем?

— Так нужно, Саша, — генерал прищурился. — Сам знаешь, где служу. Так что не задавай вопросов, на которые я не смогу ответить.

— Все понял, сделаю.

Сын встал и вышел. А генерал придвинул ближе телефонный аппарат, стоявший у него на столике, снял трубку и набрал короткий номер.

— Генерал-майор Самойлов, — сказал откликнувшемуся офицеру. — Пришлите мне домой фотографа с аппаратурой и эксперта-трассолога. Есть свободные? Отлично, буду ждать.

Закончив разговор, он откинулся на спинку кресла и задумался. В том, что сын нисколько не соврал, генерал не сомневался. Саша — мальчик честный. Он мог бы вовсе промолчать, и генерал о происшествии бы не узнал, но сын пришел и поделился. К тому ж подробности, которых не придумать, верней, придумать сложно. Да и зачем это ему? Нет, сын у него хороший и правильно воспитанный. Да, совершил проступок, сев выпившим за руль, но одновременно добыл ценнейшую информацию. За это можно многое простить.

В Конторе — так называли место службы генерала отдельные товарищи, наслушавшиеся «голосов» из-за границы, Самойлов отвечал за изучение необъяснимых фактов и явлений. Необъяснимых с точки зрения науки. Контора занималась этим с давних пор, еще с 30-х. В НКВД был Спецотдел, который среди множества занятий, интересовался необычным, включая оккультизм. В конце 30-х его сотрудников расстреляли, включая и главу отдела, и направление заглохло. В 70-х службу возродили, поскольку факты множились, о них писала пресса — как зарубежная, так и советская. Поэтому следовало разобраться, что это — пустышка, придуманная журналистами, или имеет под собой основу? В последнем случае понять: как это угрожает СССР? Или же совсем не угрожает.