Зубровский

Зубровский еще и сам не знал твердо, но уверенно заявил, что с усиления режимных мер, а также обхода строящихся объектов — спортивных сооружений, культурных и промышленных объектов, торгово-развлекательных центров. Необходимо также прочесать горы, ликвидировать все скрывающиеся там группы и взять все водоемы, а также подходы к ним на спутниковый учет. С этими мерами каперанг согласился, но при этом предупредил, что необходимо соблюдать аккуратность, нельзя, чтобы кто-то заметил повышенную активность органов. Это может вызвать нездоровый ажиотаж и слухи.

— И возьмите на учет всех возможных кандидатов на роль смертников, — Зубровский подождал, пока информация уложится в голове каперанга. — Надо держать их под контролем.

Болховитинов недовольно поморщился. Майор не понимает, с какими трудностями связан сбор таких сведений. Его, как любого аналитика, не интересует, какой ценой будет получена информация. Каким образом данные попадают к нему на стол — не его забота. Любой аналитик требует как можно больше данных. А чтобы собрать их, придется попотеть.

— Мы уже собираем такие сведения. Это сложно. В Чечне тысячи женщин, потерявших сыновей, мужей, братьев. За последнее время там и в ближайших регионах исчезло около полусотни таких женщин. Никто не знает, где они. Надо полагать, кто-то позаботился, и в настоящее время их готовят за границей. Это пока все, что у нас есть, — он замолчал, потом протянул толстый пакет: — Тут для тебя есть кое-что. Посмотри.

— Что это? — спросил Зубровский, беря пакет.

— Только что получили со спутника.

Снимки были сделаны с высоты многих сотен километров, но их разрешающая способность была столь высока, что опытный взгляд разведчика сразу разглядел среди густой листвы множество людей в камуфляже.

Просмотрев снимки, майор посерьезнел. Какое-то время он молчал, постукивая незажженной сигаретой по столу.

— Похоже, это группа Красавчика, — продолжил каперанг. — Идут к Кунгурскому перевалу. На перевале их встретят. Но, полагаю, тебе стоило бы поприсутствовать. Не каждый день в горах встречают банду, тем более, идущую с Имеретинского побережья. Посмотри там, может, наткнешься на что-то интересное. В общем, вертолет уже ждет.

Зубровский оставался недвижим, и было непонятно, как он отнесся к этому сообщению. Вряд ли оно его обрадовало, подумал каперанг, глядя на майора. Кому понравится, если тебя постоянно отрывают от дела. Да и к тому же — вертолет! Каперанг знал, как майор относится к вертолетам.

10

Он и мертвый был красив.

Черные кучерявые волосы падали на высокий чистый лоб, щеки заросли двухнедельной щетиной, решительный подбородок резко выделялся вперед, и только тонкие губы сложились в удивленную, по-детски недоумевающую улыбку.

— Он на меня кинулся, — захлебываясь и еще не отойдя от горячки недавнего боя, бормотал рослый широкоплечий сержант Колотилин, у которого от страха автомат в руках ходуном ходил. — Ну, я и не стал дожидаться…

После напряжения боя людям хотелось курить. Огоньки папирос тлели в предрассветной темноте.

— Стрелял? — спросил командир спецотряда, маленький черноусый капитан Анискин.

— Я его хрясь по черепу, — Колотилин поводил круглыми, словно пьяными глазами, — стоит с-сука. Я опять — хрясь! Го-о-тов!

По растерянным лицам бойцов было видно, что многие до сих пор так и не поняли, какую веселую и жестокую шутку хотела сыграть с ними слепая судьба в лице этого теперь уже мертвого красавца, бросившегося на них с автоматом в руках. И не среагируй вовремя на его бросок Колотилин, еще неясно, сколько из них осталось бы лежать на этих камнях.

— Что орешь, дура? — строго сказал Анискин.

— Я не ору! — крикнул Колотилин.

Ему было жарко, и он скинул каску с головы. Вокруг них по обоим склонам каменистой ложбинки, полого спускающейся к Псоу, то густо, то поодиночке лежали убитые боевики. Молодые и старые, ловкие и неуклюжие, бородатые и безусые, с одной пулей в сердце и чуть ли не пополам разорванные автоматной очередью — как были они застигнуты густым автоматным и минометным огнем с крутого левого берега реки, так и лежали теперь зелеными кочками среди дымящихся воронок в серой предрассветной мгле. Восходящее солнце еще не пробилось сюда своими лучами, а лишь слегка коснулось вершин далеких гор, закутанных каждая в свое одеяние — от розового до фиолетового, и только царь гор Эльбрус облачился в пурпурную мантию.

— А почему не стрелял? — Анискин слегка дотронулся до трупа носком сапога.

— Да осечка, товарищ капитан, — виновато завозился с затвором Колотилин. — Песок в ствол попал…

— Должно быть, из задницы? — проворчал Анискин. Он чувствовал себя счастливым, видя, что все остались живы.

Наклонившись к трупу с явным намерением снять массивные золотые «ролекс», поблескивающие на волосатой руке чеченца, но, видимо, передумав в самую последнюю минуту, он сорвал травинку и сунул ее в рот.

— Обыскать, — покусывая травинку, капитан отвернулся в сторону.

Колотилин забросил автомат за спину и, придерживая его правой рукой, левой стал шарить в нагрудном кармане пятнистой куртки убитого.