Зубы Дракона

Ланни сдался, и услышал, как дверь в дворницкую захлопнулась позади него. Затем он увидел, спускающуюся по лестнице многоквартирного дома девчушку лет восьми или десяти, в заплатанном платье и с черным шерстяным платком вокруг головы и плеч. Внезапно по наитию он быстро сказал: «Bitte, wo wohnt Frau Trudi Schultz?»

Ребенок остановился и посмотрел. У неё были большие темные глаза и бледное от недоедания лицо. Он подумал, что она была еврейкой, и, возможно, на эту мысль его навёл ее испуганный взгляд. А, возможно, это было потому, что она никогда не видела таких людей около своего дома. «Я старый друг фрау Шульц», — продолжил он свою атаку.

«Я не знаю, где она живет», — пробормотал ребенок.

«А может, ты знаешь, кого-нибудь, кто знает? Я должен ей деньги, и она их ждёт». Он добавил на выдохе: «Я товарищ».

«Я знаю, где она бывает», — ответила малышка. «Это портновская мастерская Аронсона, вниз по дороге, в следующем квартале».

«Danke schon», — сказал Ланни и положил монетку в хрупкую ручку голодной на вид малышки.

Он оставил свою машину, где остановился, и нашел портновскую мастерскую, на которой весела вывеска на идиш и немецком. Он прошел мимо по другой стороне улицы, и снова пожалел о своём костюме, который бросался в глаза в этом районе. «Аронсон», вероятно, социалист. А, возможно, нет, и Ланни, войдя вовнутрь и задав вопрос о Труди, мог создать такие условия, последствия, которых он не мог себе представить. С другой стороны, он не мог ходить взад и вперёд перед дверями мастерской, не будучи замеченным. А у тех, внутри магазина, несомненно, были причины наблюдать, что творится снаружи.

Ему ничего не оставалось, как спуститься к углу и купить кулёк конфет, а потом вернуться и сесть на ступеньку через дорогу от магазина, но так, чтобы его частично укрыли перила. Сидя, он выглядел не таким высоким, а кулёк конфет делал его менее респектабельным. Кулёк также заинтересовал трех детей из многоквартирного дома. Когда он поделился своим сокровищем, которое они назвали Бом-Бом, они обрадовались его присутствию. Он спросил их имена, куда они ходят в школу, в какие игры играют, а они робко отвечали. Между тем он не сводил глаз с двери мастерской Аронсона.

Вскоре он осмелился спросить своих трёх пролетарских друзей, знают ли, Труди Шульц. Они никогда не слышали о ней, а он подумал, не сумасбродная ли это затея. Возможно, было бы более разумным, чтобы уйти, оставив записку. Не называя своего имени, только намек: «Друг, который продал ваши рисунки в Париже». Он хотел бы добавить: «Прогуляйтесь перед огромной белого мрамора статуей Карла III Толстого на Аллее Победы в двадцать два часа в воскресенье». Треть своего внимания он уделил обдумыванию этой программы, другую раздаче лакомства растущей толпе, и оставшуюся треть наблюдению за дверью с надписью «Аронсон: пошивочная мастерская, ремонт, восстановление».

VII

Дверь внезапно открылась, и из неё вышла молодая женщина, несущая большой бумажный пакет. Сердце Ланни застучало, и он передал почти пустой кулёк одному из своих маленьких друзей, и пошёл в том же направлении, что и женщина. Она была стройной, не так высокой, как Ланни, и одета выцветшее коричневое пальто, с шалью на голове и плечах. Он не мог видеть ее волосы. Будучи несколько позади нее, он не мог разглядеть ее лицо, но он думал, что узнал её походку. Он шёл за ней квартал или около этого, потом перешёл на ее сторону и подошел к ней сзади. Ее лицо стало бледнее и тоньше, чем, когда он видел ее в последний раз. Она выглядела пожилой женщиной. Но он не мог ошибиться в точёных чертах лица, которые так впечатлили его, выявив интеллект и характер. «Wie geht's, Trudi?» — спросил он.

Она вздрогнула, потом взглянул на него. Один взгляд, и она повернулась и спокойно пошла дальше. — «Извините, мой господин. Вы ошиблись».

«Но, Труди!» — воскликнул он. — «Я Ланни Бэдд». — «Мое имя не Труди, и я не знаю вас, сэр». Если у Ланни и были какие-то сомнения в ее лице, но он был уверен в ее голосе. В нём звучали достаточно глубокие тона, дающие ощущения сильных чувств, которые спокойные черты, казалось, пытались подавить. Конечно, это была Труди Шульц. Но она не хочет его узнавать, или быть узнанной.

Первый раз Ланни встретил социалиста со времени начала его попыток спасти семью Робинов. Он нарочно держался подальше от них. Рик предупреждал его, что может произойти с его собственной репутацией, а теперь вот он увидел это! Он шел рядом с этим преданным товарищем, и быстро говорил, потому что она может прийти к месту назначения и захлопнуть дверь перед его носом, или отвернуться и запретить ему следовать за ней. — «Труди, пожалуйста, выслушайте, что я должен сказать. Я приехал в Германию, чтобы попытаться спасти Робинов. Сначала я вызволил из тюрьмы Йо-ханнеса, я вывез его, его жену с Рахель и ребенком во Францию. Теперь я вернулся, чтобы попытаться найти Фредди и освободить его».

«Вы ошибаетесь, сэр», — повторила молодая женщина. — «Я не тот человек, о каком вы думаете».