Зубы Дракона

Есть такая история об осле, вспомнил Шатов. Кто-то очень умный высказал предположение, что осел, поставленный между двумя совершенно одинаковыми копнами сена, не сможет выбрать одну из них и умрет с голоду. Это между двумя копнами. А если выбрать нужно один из десятка домиков-близнецов?

Есть, конечно, практически беспроигрышный вариант. Нужно просто начать кричать что-нибудь привлекающее внимание. Набрать побольше воздуха и заорать, надсаживаясь, призывы ко всем людям доброй воли. Типа – кто-нибудь, отзовитесь! Выйдите на крылечки и побеседуйте с прохожим алкоголиком!

Шатов сплюнул от отвращения к самому себе. Все, в общем, с Евгением понятно. Сдрейфил Евгений. И сам не может понять, чего больше боится – того, что все ему вспомнившееся правда, или того, что нажрался до галлюцинаций.

А может быть, просто почувствовал что-то? Есть у него вредная привычка предчувствовать грядущие неприятности. Появилась с тех пор, как чуть не прирезали его в пустом доме, в десяти метрах от оживленной улицы. Привычка предчувствовать появилась, а привычки прислушиваться к этим предчувствиям он так и не выработал. К сожалению.

Зайти в крайний домик? Банально. Наверняка каждый, кто хотел чего-либо у местных жителей узнать, стучал в дверь крайнего домика. И хозяева в нем уже наверняка агрессивно реагируют на любого прохожего. Разве что не вывесили пред дверью объявления с предупреждением. Вот сам Шатов, например, на двери своего кабинета как-то вывесил плакатик: «Внимание! Представители оптовых фирм отстреливаются без предупреждения. Извините.».

В крайний домик не пойдем.

И в соседний с ним – тоже. У него… Ну не нравится Шатову следующий домик – и все. А вот… Да.

Два дома стояли практически крыльцом к крыльцу, всего метра три высокой густой травы отделяли их друг от друга. Что-то во всем этом было странное, но Шатов запретил себе вдаваться в подробности.

Выяснить и убраться к чертовой матери.

Добраться домой, рассказать всю дурацкую историю Вите… Баран. Историю мы расскажем Хорунжему, это он у нас человек закаленный и местами даже циничный. А Вите в ее положении лучше слушать истории приятные и веселые. А ни один вариант пока нельзя было назвать ни приятным, ни веселым. Муж с белой горячкой, или муж, в которого стреляли, да не убили – истории не для женщин на девятом месяце беременности.

Шатов двинулся к тому домику, что был по правую руку, но, сделав два шага, остановился. Лучше к левому. Почему? С чего это осел сделал такой выбор? С чего – с чего… У левого домика, задняя стена, там где обычно размещаются спальни, повернута к востоку, навстречу солнцу. Следовательно, спавший там человек неминуемо должен быть разбужен восходом, а тот, что спит в правом домике, все еще…

Дурак ты, Шатов, и мысли у тебя дурацкие. Надо же такое придумать! Откуда ты знаешь, как они спят и до скольки. Может, тот, что живет справа, страдает бессонницей и уже часов с пяти утра мечтает поговорить с кем-нибудь заблудившимся. А обитатель левого домика шлялся по бабам до самого утра и только-только сомкнул веки.

Левый домик, настойчиво повторил про себя Шатов. Все настоящие мужики ходят налево.

Ни одна из трех ступенек крыльца даже не скрипнула под ногами Шатова. Конкретно строили ребята, на совесть, отметил он. Крыльцо также было немузыкальным, широкие некрашеные доски были подогнаны плотно и на немаленький вес Шатова не реагировали.

Странно. Не то странно, что не скрипели доски, а то странно, что на крыльце было пусто и чисто. Все деревенские дома, с которыми близко был знаком Шатов, имели крыльцо достаточно захламленное. Баночки, веничек, тряпка – весь хлам, который еще мог понадобиться, но который лень было заносить в дом, в сени, первое по захламленности место в любом сельском доме.

Здесь же все было почти стерильно, но не безжизненно. Пыли, паутины по углам и всякого занесенного ветром мелкого мусора также не было.

Ну и бог с ним, с крыльцом, пресек свою несвоевременную наблюдательность Шатов. Нас интересует дверь и хозяин дома, за ней схоронившийся.

Тук-тук, кто в теремочке живет? Еще раз, тут-тук, кто в теремочке живет?

А в ответ – тишина, напел себе под нос Шатов, воровато огляделся по сторонам и стукнул в дверь ногой. Бац-бац! И снова. И опять. И еще раз. И по этому поводу есть хорошая цитата, на этот раз из «Свадьбы в Малиновке» – «Бац-бац и мимо!».

Ну не стоять же, в самом деле, здесь до бесконечности. Любой эксперимент нужно доводить до конца.

Шатов повернул дверную ручку. Дверь легко подалась. Открыто. Это вам не криминализированный город, здесь, возле самой земли-кормилицы… Ну и так далее. Держит человек дверь открытой – его дело. А наше дело, чтобы он не держал еще и собаку типа волкодава у себя в доме.

Шатов с трудом удержался, чтобы не прыснуть от смеха. Вспомнился старый, еще довоенный фильм «Тимур и его команда». Там девочка, кстати, тоже Женя, вошла в чужой дом, а тамошняя овчарка ее оттуда не выпустила. Потом, помнится, вмешался Тимур, и все было хорошо.