Зубы Дракона

Быстрее соображай. Что произошло? Мальчишка был совершенно спокоен, когда его мог убить сумасшедший. Спокойная гладкая речь, аккуратно построенные фразы. И вдруг, после того, как стало понятно, что убивать его ни кто не собирается, что придется ему полежать здесь всего до утра – такая вспышка. Взрыв ужаса.

Шатов похлопал себя по карманам. Носовой платок. Ладненько, сойдет.

– У тебя нос не заложен? – спросил Шатов самым обыденным тоном.

– Что?

– Носом нормально дышишь? Я тебе сейчас кляп вставлю в рот, хочу быть уверен, что не придушу тебя до смерти…

– Слушай, Охотник, – хрипло простонал Жорик, – отпусти меня… Слышь? Отпусти. Я…

– Что ты? Никому ничего не расскажешь? Будешь хранить верность данному слову до самого восхода? – Шатов свернул носовой платок в жгут. – Сейчас… Что ты сказал?

Шатов схватил мальчишку за волосы и приподнял его голову.

– Повтори, что ты сказал?

– Отпусти… – всхлипнул Жорик.

– Как ты меня назвал?

– Ни как…

– Как знаешь, – Шатов наклонился к Жорику. – Я тебя уговаривать не буду. Я тебе сейчас пасть заткну, оставлю здесь и уйду.

Тело мальчишки словно свело судорогой.

– Я не знаю, чего ты так боишься оставаться здесь, но ты этого боишься. Ты не расскажешь мне то, что я хочу узнать – твои проблемы. Я не узнаю, почему тебе стало так страшно? Мои проблемы. Ощущаешь? У нас с тобой абсолютно разные проблемы. Прощай!

Шатов попытался сунуть кляп в рот, но Жорик сцепил зубы мотал головой так, будто от этого зависела его жизнь.

Чего же ты так боишься, засранец? И чего это ты вдруг назвал меня Охотником? Ведь мы с тобой не разговаривали тогда, я ведь тогда вначале бросился на тебя, потом на десятилеток… И ты не рассказывал мне об обществе врагов Охотника… Не рассказывал… Или все-таки…

Шатов потянул шнурок удавки.

Хрип. Стон, потом хрип, затяжной, захлебывающийся.

Рот открылся в безуспешной попытке добыть хоть немного воздуха.

Теперь кляп.

Шатов снова оглянулся на село. Спокойно. Никто еще не бросился его разыскивать. Хорошо.

Жорик что-то пытался сказать.

– Что ты так бьешься, милый? – Шатов аккуратно вынул кляп изо рта.

– Охотник, сука, – дыхание прерывистое, злое, – лучше убей…

– Кто я?

– Охотник. Шатов Евгений Сергеевич. Журналист… Ты убил Дракона. Убей меня.

– Дракона, значит, я убил… – протянул Шатов. – Охотник, значит…

– Да, – прорычал Жорик. – Охотник.

– И, значит, в операционной…

– Живая она была, живая! Это мы ее замочили…

– Вот как… – сознание стало кристально чистым и холодным.

– Да. Мы часто работаем на живых…

– А ее за что? – спросил Шатов мертвым голосом.

– За что? – просипел Жорик. – Ее же предупреждали… Всех предупреждали, что с посторонними нельзя разговаривать… Чужой – заткнись и немедленно свяжись с…

Пауза. Только сиплое натужное дыхание.

– С кем?

– С Замком.

– Свяжись с Замком… А она… Она не связалась?

– Связалась, но поздно. Ты уже успел зайти в дом…

– А я успел уже зайти в дом… – Шатов сжал виски руками.

Все-таки – она. И все-таки, виновен он. Из-за него убили эту…

– А кто она?

– Продавщица. Раисой зовут… Звали.

– А дети?

– Дети?.. Им мы крикнули, чтобы они тебя задержали… Мы крикнули…

– А они до этого спокойно занимались зоологией… Кроликов убивали, – лед от мозга распространился по всему телу, до самых кончиков пальцев. Ноздреватый, шуршащий, рассыпчатый лед.

– Убивали… – простонал Жорик.

– И ты теперь хочешь, чтобы я тебя отпустил? Тебя – убийцу?

– Ты ведь не убийца…

– Я убил Дракона… Почему я не смогу убить тебя?

– Убей. Только сразу, вот сейчас. Убей. Только…

– Только не оставлять здесь? Почему?

Жорик заплакал.

– Не реви, ублюдок. Ответь внятно – почему?

– Варвары… Им сюда можно заходить… Они… – Жорик всхлипнул и забормотал, – к ним нельзя попадаться. Нельзя. Лучше умереть. Они… Они могут убивать целую неделю… Я видел тела… Видел съемки… Что они делают…

– Варвары? – спросил Шатов.

– Варвары. Они…

– Выв здесь все сошли с ума, – сказал Шатов. – Вы все сошли с ума.

Шатов встал.

– Не оставляй меня так…

– Знаешь, меня об этом просил и Дракон. Перед смертью. Мы с ним стояли в дождевом коллекторе… Бушевала вода… Я только что всадил в него пулю и держал его за одежду… – Шатов говорил медленно, словно во сне. – У меня пистолет был, а он свой после моей пули выронил… Ты был прав тогда – он был безоружен… Я тогда тоже подумал, что он был безоружен. И я начал с ним разговаривать… Он просил, чтобы я… Чтобы…

В голове снова зашумела вода. Как в ту ночь. Ледяная черная вода.

– Он ударил ножом, я выстрелил. И знаешь, что я понял тогда?

– Что? – спросил Жорик.

– Подонков нужно убивать сразу. С ними нельзя вести переговоры. Если бы там, в коллекторе, погиб я, то сейчас бы продолжали умирать люди на улицах моего города.

– А ты выжил, и начали умирать люди здесь, – прохрипел Жорик.

– Их начали убивать из-за меня… – согласился Шатов, приседая на корточки. – Но не я их убиваю. Убивал. Убью.

– Ты… – начал новую фразу Жорик, но Шатов с силой вогнал кляп ему в рот.

– Полежишь.

Мальчишка… Убийца замычал.

– Извини, – сказал Шатов. – Эту игру придумал не я. И не я ее начал. Извини.

Шатов пошел к зданию клуба.

Охотник, варвары, Раиса, Дракон… Дракон, варвары, охотник…