Зубы тигра

Без десяти пять префект вошел к себе в кабинет. Господин Демальон, снискавший общее уважение на посту, который занимал уже несколько лет, был человек лет пятидесяти, грузный, с лицом умным и проницательным, в обращении непринужденный и добродушно прямой.

Вызвав звонком своего секретаря, он тотчас спросил:

— Приглашенные мною господа…

Секретарь протянул ему пять визитных карточек. Префект прочел: Арчибальд Брайт, старший секретарь посольства Соединенных Штатов, Лемертюм, нотариус, Жуан Кассерос, атташе миссии Перу. Граф д'Астриньяк, полковник в отставке. На пятой карточке значилось просто дон Луис Перенна.

Ни звания, ни адреса.

— Любопытно посмотреть на этого господина! Читали вы рапорт об Иностранном легионе? Какое мужество! Безумное геройство! Товарищи прозвали его Арсеном Люпеном, настолько он их поражал и подчинял себе. Когда умер Арсен Люпен?

— За два года до войны, господин префект. Его труп был обнаружен вместе с трупом госпожи Коссельба под развалинами сгоревшего шале на люксембургской границе.

— Конец по заслугам. Признаюсь, я доволен, что мне не придется бороться с этим проклятым человеком. Однако вы приготовили дело о наследстве Морнингтона?

— Вот оно…

— Да, забыл, Веро не приходил?

Секретарь передал свой разговор с агентом.

— Странно, очень странно… Веро — агент на редкость и человек уравновешенный, зря тревожиться не станет. Будьте любезны, приведите его.

Секретарь вышел и минут через пять вернулся с заявлением, что в амбулатории Веро не оказалось и что, по словам курьера, Веро, едва выйдя отсюда, больше не показывался.

— Не прошел ли он к вам?

— Это невозможно, господин префект. Я все время был у себя.

— В таком случае это необъяснимо.

— Разве только сторож проглядел.

— Очевидно. Он, конечно, не замедлит явиться.

Префект взглянул на часы.

— Пять десять. Будьте любезны сказать курьеру, чтобы он пригласил сюда этих господ. Впрочем…

Раскрыв папку, господин Демальон увидел письмо Веро — большой желтый конверт со штампом. Он колебался мгновение, потом быстрым движением вскрыл конверт.

— Вот так история! — вырвалось у него. — Взгляните, чистый лист бумаги, больше ничего.

— Быть не может! Веро сам говорил мне, что написал все обстоятельства дела.

— Если бы я не знал Веро так хорошо, я бы принял это за скверную шутку…

— Рассеянность скорей…

— Тем более непонятная, что речь идет о жизни двух человек. Ведь он определенно сказал вам, что сегодня ночью замышляется двойное убийство.

— И притом дьявольски подстроенное, господин префект.

— А это что такое?

Господин Демальон взял в руки стоявшую на столе коробочку, вроде коробочки из-под лекарств, но грязную и вытертую по краям и, разрезав бечевку, которой она была перевязана, открыл. В коробочке на слое грязноватой ваты лежало полплитки шоколада. Внимательно осмотрев ее, префект тотчас понял, что заставило Веро сохранить ее; на шоколаде остались следы зубов, очень ясно очерченные — четыре верхних и пять нижних зубов.

Префект зашагал по комнате взад и вперед.

— Странно… — прошептал он. — Хотелось бы разрешить эту загадку… Белый лист бумаги, следы зубов — что все это значит? — Но рассчитывая через несколько минут услышать разгадку от Веро, он обратился к секретарю:

— Однако мы не можем дольше заставлять этих господ ждать. Пусть войдут. Как только явится Веро, сообщите мне.

Минуты через две курьер ввел нотариуса Лемертюма, толстенького, с баками и в очках веселенького человечка; секретаря посольства Арчибальда Брайта и перуанского атташе Кассероса. Обменявшись с ними несколькими словами, Демальон поспешил навстречу полковнику графу д'Астриньяку, герою, раньше времени вынужденному выйти в отставку из-за полученных ран.

Снова раскрылась дверь.

— Дон Луис Перенна, не правда ли? — спросил префект, протягивая руку человеку среднего роста, худощавому, с военным орденом на груди и ленточкой Почетного легиона в петлице. По манерам и живости движений ему можно было дать не больше сорока, но морщинки в уголках глаз и складки на лбу заставляли накинуть еще несколько лет.

— Да, господин префект, — поклонился он.

— Как! Это вы, Перенна? Вы живы? Но когда я уезжал из Марокко, все считали вас погибшим…

— Я был в плену… а пленники убегают, доказательство налицо.

Префект несколько мгновений с симпатией всматривался в энергичное, улыбающееся, загорелое лицо с выражением открытым и решительным.

Затем, предложив присутствующим разместиться вокруг стола, обратился к ним со следующими словами: