Зубы тигра

Джек начал читать досье. Значит, вот с чего начинается работа здесь, в Кампусе. Он ведёт дело... вернее, как бы ведёт дело, поправил он себя. Уда бен-Сали — международный банкир. Почти наверняка он перегоняет деньги. Отцовские деньги? — задумался Джек. Если да, то его папаша — чрезвычайно богатый сукин сын. Ведь он ведёт игры со всеми крупными лондонскими банками, а Лондон до сих пор остаётся всемирной банковской столицей. Джек никогда не предполагал, что Агентство национальной безопасности умеет докапываться до таких вещей.

Сотня миллионов туда, сотня миллионов сюда, и довольно скоро речь пойдёт о настоящих деньгах. Сали занят в бизнесе сохранения капиталов, суть которого состоит не в быстром наращивании порученных сумм, а в обеспечении надёжности замка, висящего на сундуке с сокровищами. В досье перечислялся семьдесят один вспомогательный счёт; доступ к шестидесяти трём из них вроде бы осуществлялся по банковской идентификационной записи, номеру и паролю. Девочки? Политика? Спорт? Денежные вложения? Автомобили? Нефтяной бизнес? О чём могли разговаривать богатые саудовские аристократы? В досье об этом не было ни слова. Почему бритты не прослушивали его? Из бесед с проститутками тоже нельзя было извлечь почти ничего, если не считать того, что он щедро платил тем девочкам, которым удавалось особенно хорошо развлечь его в его доме на Беркли-сквер. Между прочим, весьма фешенебельная часть города, — отметил Джек. Ездит, главным образом, на такси. Имеет автомобиль — чёрный «Астон-Мартин» с откидным верхом, но, как сообщали британцы, мало им пользуется. Не имеет личного шофёра. Часто бывает в посольстве. В общем и целом, информации имелось много, но извлечь из неё было почти что нечего. Своё мнение Джек высказал Тони Виллсу.

— Да, я знаю об этом, зато можете не сомневаться: если он в чем-нибудь сваляет дурака, вы сразу вспомните пару-тройку моментов из этого материала, которые, как выяснится потом, должны были бы помочь предвидеть поступок. Это одна из серьёзных проблем нашего проклятого бизнеса. И не забывайте, что мы имеем дело с обработанным урожаем. Какому-то бедняге давали исходные сырые данные, и он выжимал из них содержимое. Мы видим результат его труда. Так какие же существенные факты были утеряны по пути? Этого мы никак не можем узнать, мой мальчик. Никоим образом.

Именно этим мой папа всегда и занимался, — напомнил себе Джек-младший. — Пытался искать алмазы в ведре, полном дерьма. И все равно, он рассчитывал, что это будет легче. Ладно, он понимает, что должен делать: отыскивать трансакции, не имеющие внятного объяснения. Это была наихудшая работа из всех, какие только могли предложить новичку, а он не мог даже пойти к отцу за советом.

Папа, скорее всего, вышел бы из себя, узнав, что он работает здесь. И мама тоже не слишком обрадовалась бы.

Но что все это значит? Разве он не стал уже взрослым мужчиной, имеющим право делать со своей жизнью все, что хочет? Не совсем. Власть, которую имели над ним родители, была вечной. Он всегда будет стараться понравиться им, показывать им, что они правильно воспитали его и что он живёт правильно. Или что-нибудь ещё в этом роде. Его отцу повезло. Мир никогда не узнает обо всём том, что ему приходилось делать. А если бы узнал, понравилось бы это миру?

Нет. Мир был бы глубоко шокирован — даже больше, разъярён! — доведись ему узнать, чем и как папе пришлось рисковать. А ведь сейчас Джек-младший думал только о том, что он, его сын, знал. В его памяти сохранилось много периодов, когда отец не бывал дома, а мама не объясняла почему... ну, а теперь он сам если не делал то же самое, то, ясно, как ад, двигался в том же самом направлении... Что ж, его отец всегда говорил, что мир — это безумное место, вот он и явился сюда, чтобы выяснить, насколько именно мир безумен.

Глава 7 Транзит

Они вылетели из Ливана на Кипр. Оттуда рейсом «КЛМ» перелетели в нидерландский аэропорт Шифол, а оттуда — в Париж. Во Франции шестнадцать мужчин поселились в восьми разных гостиницах и сразу же отправились на улицы, чтобы потолкаться среди местной публики и попрактиковаться в английском языке — французского никто из них не знал, поскольку он совершенно не был им нужен. К их немалому удовольствию, некоторые французские гражданки охотно согласились поговорить с ними на вполне приличном английском и оказать ещё кое-какие услуги. За наличные.