Зубы Урсуна

Посол опустился на колени возле обугленного трупика и какой-то сломанной щепкой перевернул окоченевшего зверька: Черная шерсть рассыпалась в пыль, но плоть на спине еще сохранилась, так что Каспар разглядел на коже крысы три пересекающихся красных рубца, образующих неровный треугольник.

– Что там? Вы что-то нашли? – окликнул Каспара Бремен от края развалин.

– Крысу, большую,– ответил Каспар,– но, чтоб мне провалиться, похоже, на ней какое-то клеймо.

– Клеймо? Кому в здравом уме придет в голову клеймить крысу?

– Понятия не имею, но…

– Но – что?

– Я просто вспомнил о том, что Софья сказала о чуме. Что городские врачи боятся, что ее распространяют крысы. Я увидел это клеймо и подумал, возможно ли, чтобы эпидемией кто-то управлял?

– Хотите сказать, что чума – дело чьих-то рук?

– Не знаю, возможно. – Каспар встал и стряхнул золу со штанов. – Ты узнал что-нибудь у людей?

– Немногое. Их рейкшпиль почти так же плох, как мой кислевский. Те немногие, кто был здесь, когда это случилось, сказали, что слышали доносящиеся из притона крики как раз перед тем, как вспыхнул пожар.

– И все?

– Все, – кивнул Бремен, пожав плечами. – Больше я ничего не понял.

– Проклятие, тут произошло что-то важное, я это чувствую, но пока не понимаю, что именно.

– Возможно, чекисты или городская стража что-то знают. Должно быть, они уже здесь побывали.

– Да уж, не могу представить, чтобы Пашенко не проявил интереса, когда один из притонов Василия Чекатило сожгли дотла.

– А если и проявил, думаете, он сообщит вам что-нибудь?

– Стоит попробовать,– ответил Каспар, снова взбираясь на лошадь. – Худшее, что он может сделать, это сказать «нет».

Бремен в последний раз оглянулся на руины борделя и сказал:

– Интересно, Чекатило был внутри, когда возник пожар?

Каспар тряхнул головой:

– Нет, не думаю, чтобы нам так повезло. Держу пари, этот скользкий ублюдок слишком ловок, чтобы его можно было так просто прикончить.

Каспар слегка занервничал, когда они с Бременом повернули на Урский проспект, вспомнив их прошлый проезд по этой улице и устроенную здесь бойню. Подстреленный Рыцарь Пантеры потерял руку и вскоре скончался от загадочной болезни, которую Софья не сумела вылечить.

Они держались обочины переполненного проспекта, и Каспар, заметив, что Бремен тоже озирает крыши и темные окна, глядящие на улицу, ощутил некоторую уверенность от того, что не одинок в своих опасениях.

Отряд вооруженных коссар промаршировал по центру проспекта. В своих ало-зеленых доспехах, со сверкающими железом и бронзой нагрудниками они были великолепны. Солдаты несли широкие секиры и короткие кривые луки. На всех были меховые колпаки и толстые шарфы, прикрывающие нижнюю половину лица. Черные нарукавные повязки говорили о том, что они патрулируют части города, закрытые из-за чумы, и обосновавшиеся на проспекте люди в страхе пятились от солдат.

Каспар кивнул командиру коссар, но тот проигнорировал приветствие и вместе со своими людьми прошагал мимо, едва отметив присутствие чужестранцев.

Наконец они добрались до здания чекистов и заявили о себе двум часовым у ворот. Обоих солдат, кажется, захватило врасплох требование Каспара впустить его – люди обычно молили выпустить их отсюда. Но, узнав имперского посла, стражники с некоторым трудом открыли ворота и позволили Каспару и Бремену въехать на мощеный двор.

Когда ворота захлопнулись за ними, Каспар увидел, что створки укрепили толстыми перекладинами, а дыру, проделанную неизвестным оружием снайпера, залатали листом железа. Пашенко, очевидно, решил не рисковать – мало ли какой меткий стрелок захочет пустить пулю в тоже отверстие.

Черная дверь в мрачном фасаде здания открылась, и в сумерки уходящего дня шагнул лидер чекистов. Темные доспехи отразили свет горящих у входа факелов.

– Посол фон Велтен, – как обычно отрывисто, произнес Пашенко.– Какое совпадение. Надеюсь, вы не принесли к моим дверям очередных неприятностей.

– Нет, на этот раз нет, – ответил Каспар. – А почему совпадение?

– Неважно, так зачем вы здесь?

– Я только что оттуда, где стоял публичный дом, принадлежащий Василию Чекатило. Вы что-нибудь знаете о том, что там произошло?

– Он сгорел.

Каспар проглотил раздраженную реплику и сказал:

– Я подумал, вы можете иметь представление о том, кто это сделал.

– Могу, но потребуется год, чтобы арестовать всех вероятных подозреваемых. Чекатило в городе не любили, посол.

– Мой друг серьезно пострадал и может умереть. Думаю, он был там той ночью, когда притон загорелся. Я просто хочу выяснить, что случилось.

Пашенко махнул рукой паре конюшенных, чтобы они забрали лошадей Каспара и Бремена, и предложил:

– Пройдемте в помещение. Рассказать что-то о пожаре сверх того, что вы уже, вероятно, знаете, мне почти нечего, но, как я и сказал, то, что вы пришли сюда сегодня, – удивительное совпадение.

Каспар и Бремен передали поводья грумам и следом за Пашенко вошли в здание, сбросив на входе тяжелые зимние плащи.

– Да, вы так сказали, Пашенко. Но почему? – спросил Каспар, чье терпение уже истощалось.