Зульфагар. Меч калифа

Он выпростал руку из-под головы, обнял Ольгу за худенькое плечо. Однако отвечать на ее вопрос не стал — почему-то было неловко признаваться, в какие заумные сферы занесло его мысли.

— Так о чем ты задумался? — после паузы настойчиво переспросила она.

То, что он не ответил сразу, ее насторожило, в душе шевельнулась ревность. Она уже заметила, что в какой-то момент, особенно после командировки в Москву, Константин немного изменился, стал чаще о чем-то задумываться, что его что-то гложет. Уж не с какой-нибудь женщиной это связано?..

А что? Он ведь тут в командировке! Дадут команду, снимется — и поминай как звали! И не может быть у их романа никакой перспективы — Ольга это прекрасно понимала.

Понимала… Но как же иной раз мечталось о ней, об этой нереальной невероятной перспективе!.. Как бы ей хотелось, чтобы он, этот гуляка Константин, каждый день приходит после полетов сюда, в ее квартиру, чтобы она готовила ему обеды и стирала белье!.. Тогда она не позволила бы ему так шиковать, водить ее в кафе и рестораны и тратить на нее такие деньги, она бы забирала у него получку, он бы сердился и прятал “заначку”… Господи Боже ж ты мой, это ли не счастье для женщины, которая уже столько лет вынуждена жить одна с детьми на одну крохотную провинциальную зарплату госслужащего, довольствуясь эпизодическими микророманчиками, так мало дающими, если говорить откровенно, ее душе!

Вот же выдумала! Прямо тема для диссертации: «Наличие у мужа “заначки”, которую он прячет от супруги и право стирать ему нижнее белье, как символ женского счастья». Смешно, право слово… А впрочем… Впрочем, почему бы и не счастье?

Она уже заранее ревновала его к той женщине, которая будет у него после нее. И не дай Бог узнать, что у него кто-то есть уже сейчас, параллельно с ней!..

— О душе, — почувствовав, что опять уходить от ответа было бы неправильно, признался Константин. — Когда конкретно она в тебя вселяется, где именно она размещается и куда потом девается. Не знаешь?.. Только не надо про рай и ад…

— О, да нас на философию потянуло!.. — облегченно засмеялась Ольга. — Калюжный — философ! — она произнесла это слово на французско-ироничный лад, “филёзофф”, с ударением на последнем слоге. — Никогда бы не могла такое представить!

— Что, туп-с? — такая реакция его слегка кольнула.

— Нет, просто ты слишком приземленный для таких мыслей, хоть и летчик, — пояснила женщина свою мысль. И опять подпустила язвительности: — Душа… Ты случайно в монастырь не собрался?

Ею овладело игривое настроение. Значит, опасаться нечего: когда человек думает о душе, тут соперницей не пахнет.

Тут уже засмеялся и Константин.

— Не дождешься! Разве что в женский начнут в отпуск отправлять, так тогда я с превеликим моим удовольствием…

— Я те дам, в женский!.. Кастрирую!..

— Не кастрируешь! — Константин старался, чтобы его смех был не слишком громким. — Потому что я тебе тогда на фиг буду не нужен.

Сон слетел окончательно. Калюжный открыл глаза. И повернулся, потянулся к женщине. Она с готовностью подалась ему навстречу.

В самом деле, о какой душе можно думать, когда у тебя в объятиях такое чудесное тело?..

Калюжный нежно поцеловал Ольгу, потом чуть отстранился, откровенно любуясь, оглядел ее всю, демонстративно задерживая глаза на самых интимных местах. Женщина, польщенная, этот желанно-бесстыжий взгляд не выдержала, закрылась ладошкой.

— Глаза застегни, кобеляка, — счастливо смеялась она.

— Как же ты хороша! — восхищенно проговорил Константин. — Какое у тебя тельце, какая кожа, какие сисечки!.. Прелесть ты моя прелестная, чудо ты мое чудесное!..

Он опустил голову, нежно забрал губами ее грудь, лаская, теребил языком с готовностью набухший сосочек… Ольга сладостно стонала…

— Знаешь, если бы я был женщиной, точно был бы лесбиянкой, — проговорил мужчина, на миг оторвавшись от столь приятного занятия.

Женщина даже опешила от такого признания.

— У тебя что, не все в порядке с ориентацией? — хохотнула она. — Так я вроде не замечала…

— Да нет, я о том, насколько женское тело прекраснее и совершеннее, чем мужское, — пояснил Константин, продолжая ласкать подругу. — Как вот это все, — он легко и нежно провел ладонью по ее телу от ключиц до колен — докуда рука достала, — можно не любить.

— Не надо, оставайся мужчиной, — она уже мелко вздрагивала от его ласк. — Мне здесь сейчас только еще одной женщины не хватает…

— Нет, я точно лесбиян, — вспомнил расхожую шутку Калюжный. — Вокруг столько красивых мужчин, а меня все на женщин тянет…

— Я тебе дам, на женщин…

Тут-то и зазвенел телефон.

— А, черт!..

Константин высвободился из обнимавших его, ставших вдруг очень цепкими, рук, поднялся, сунул ноги в тапки. Ольга ничего не сказала, только смотрела на его торс с широкими плечами и узкими бедрами. Это ему-то о несовершенстве мужской фигуры говорить, — подумала мимоходом… Естественно, она предпочла бы, чтобы Калюжный трубку вовсе не снимал — мало ли где он может сейчас находиться… Но понимала, что предлагать ему так поступить — бесполезно. Слишком хорошо она его узнала за время знакомства.

— Да, слушаю.

— Костя?

— Ну а кто же еще?