Зульфагар. Меч халифа

Все трое зрителей смотрели на происходящее на экране по-разному. Мансур лихорадочно пытался просчитать варианты того, как увиденное может повлиять на его личную судьбу. Зульфагар, сообразив, что к нему лично все это не имеет ни малейшего отношения, со спокойным любопытством. Аргун же, на кого в первую очередь и было нацелено зрелище, испытывал сложное, если можно так сказать, чувствосочетание.

По большому счету, он уже давно не испытывал особо трепетного отношения к представителям своего тейпа. Он слишком долго прожил среди русских, где у людей родственные отношения не играют той роли, как у народов малочисленных. Умом Аргун признавал значимость кровной родни, но сердцем, душой был к ним довольно равнодушен. Интересы дела для него были куда выше, чем интересы тейпа… Однако одновременно тем же умом он не мог не осознавать, что обязан отреагировать на происходящее согласно принятым среди горцев правилам. Иначе соратники его не поймут.

Словно в подтверждение его размышлениям, с экрана, на котором бородач уронил на землю перед плачущей девушкой несколько зеленых купюр, продолжал звучать все тот же голос:

— Вполне понятно, что тебя ни в малейшей степени не волнует судьба конкретных людей твоего тейпа. Но ты не можешь не понимать, что если об этом твоем наплевательском отношении к традициям предков узнают твои недоброжелатели, которых немало в ваших рядах, против тебя поднимется слишком крутая волна. Так что мы предъявляем тебе ультиматум: либо ты реагируешь на данную информацию соответствующим для горца образом, либо мы запускаем в действие план «Компрометация». В него входит: распространение копий с этой пленки среди влиятельных представителей твоего тейпа и Чечни в целом, показ ее с соответствующими комментариями по центральному телевидению, обнародование через прессу фактов, порочащих тебя как борца за чистоту ислама и так далее. А фактов у нас хватает. Мы припомним тебе и похищение сына Губермана в девяносто четвертом, и убийство Сулейманова под Москвой, и убийство в Швейцарии дипломата Лосницкого… У нас есть много чего тебе напомнить, Аргун. И если мы запустим таковую информацию, с тобой расправятся твои же соратники!.. Думаю, ты в этом не сомневаешься…

Не сомневаешься… Конечно же, Аргун в этом не сомневался. У каждого человека в биографии есть моменты, предание гласности которых ему было бы нежелательно. У каждого! Не потому ли столь яростно обрушиваются на оступившегося окружающие? Каждый знает, что и сам грешен, причем грешен, что называется, по-крупному, а потому, ату его, попавшегося грешника, ату!.. И не идет ведь им впрок заповедь пророка Исы.[7] о человеке, который должен первым бросить в оступившегося камень. Фарисеи! Фарисеи!!!

…Взгляни, человек, самому себе в глаза и скажи сам себе максимально честно: ты сам никого не обманывал? Ты сам кристально честен? У тебя за душой нет ничего такого, что бы ты скрывал не то, чтобы от других — от самого себя? Что тебе самому хотелось бы вычеркнуть из своей памяти? Молчишь?.. Значит, ты признаешь правоту сказанных слов. Или же ты врешь сам себе! Так почему же ты так яростно клеймишь позором других оступившихся? Молчишь? Ну так задумайся в следующий раз, когда придется клеймить ближнего…

Для Аргуна в данной ситуации не было сомнения, что он лично будет вынужден объявить войну тейпу гезлой. В чем будет выражаться эта война — нужно будет подумать дополнительно. Но без нее не обойтись. Тот комментатор, что бубнит с кассеты, все говорит правильно: если он не отреагирует на данный факт, правоверные чеченцы его не поймут.

Да, при определенных обстоятельствах за какое-то другое преступление можно было бы ограничиться наложенным на этого жирного дурака штрафом. За деньги можно простить многое. Почти все. Но только не изнасилование. Тем более, насильственное лишение девственности. Это для горца нечто священное… Дурость, конечно, если разобраться! За убийство можно отделаться наказанием куда более легким, чем за разрыв тоненькой пленочки, именуемой «девственность». Выпустить из человека все пять литров крови обходится значительно дешевле, чем пролить всего лишь несколько капель оной…

И все же, как это ни глупо, теперь придется терять драгоценное время и тратить силы на эти межтейповые разборки. Как будто у него, Аргуна, других забот мало!

…Между тем картинка на экране сменилась. Теперь она шла без комментариев. Словно подсказывая, как следует поступить в дальнейшем, кто-то из русских спецназовцев заснял расстрел отряда Хамида. Продолжая размышлять о том, как ему действовать, Аргун внимательно наблюдал за происходящим. Тут уже съемка была куда качественнее — даже колебание Хамида, когда он запнулся с выполнением требования бросать оружие, было подмечено. Равно как и то, что Хамид, по сути, спас Мансура, сбив его с ног в момент начала боя.