Зулкибар (Книги 1-4) (СИ)

   - Каждый законопослушный соблюдает закон. Короче, мне надоело выслушивать высокопарную чушь. Стогну Фрея выпороть и к деду. В деревню. Вальдор, прости за мягкий приговор. Ребенок просто глупый, нахватался ерунды где-то, да и явно кто-то из родственников его настропалил. А люди при этом не пострадали.

   - А Ларрен? - спрашиваю я.

   - А Ларрен - вещь. Он не считается, - возражает драконица, - впрочем, хочешь, за его порчу я штраф взыщу?

   - Спасибо, не надо, - бормочу я. Настроение портится окончательно.

   Стражники уволакивают младшего Фрея, который, утеряв свой гордый вид, упирается и плачет.

   Глава 40

   Вальдор

   - Следующий - борэль Налиэль Ручейка, - тихо проговаривает Шеоннель. Я смотрю на сына. Он - на мать. Лиафель, сжав руки в кулаки и подняв плечи, не отрываясь, вглядывается в драконью морду.

   - Что это ты, ребенок, занервничал? - интересуется Ллиувердан.

   - Он - муж моей матери, - поясняет Шеон.

   - А когда ты читать вызывался, ты об этом не знал? - ехидничает ящерица и тут же добавляет, - ладно, дай, сама посмотрю.

   Она задумчиво вглядывается в материалы дела.

   - О, тут серьезно! - наконец, произносит Ллиувердан, - тут ссылкой явно не отделаешься.

   По лицу Лиафели текут слезы, и мне даже жаль эту эльфийскую заразу.

   Драконица поднимает взгляд от тома.

   - Ну, где подсудимый-то?

   И тут же перед ней материализуется искомый узник.

   Лиафель бросает на него взгляд и в ужасе прижимает ладонь к губам. Хотя чему здесь ужасаться - не понимаю. По-моему, Наливай выглядит как обычно. Даже не похудел. Подумаешь, волосы подстрижены и взгляд понурый. Так он все же был не на курорте, да и Сурик наш - не массажист. И вообще, она его в таком виде уже видела! Что же пугает прекрасную Лиафель? Не перспектива ли предстать перед судом после показаний мужа?

   - Я все признаю, - глухо проговаривает он.

   Драконица выражает неудовольствие.

   - Что значит - все? Я еще не сказала, в чем тебе обвиняют. Тоже мне нашелся - несчастный, со всем согласный. Я, может, еще передумаю и не стану тебя есть?

   Издав вопль, Лиафель падает на соседей по скамейке.

   Тут же где-то неподалеку раздается еще один крик, на этот раз - возмущенный. Кричат что-то типа "за свободу и гласность". Привстаю и вижу, как стражники волокут куда-то упирающегося субъекта человеческого рода. За спиной субъекта болтается лютня. Ага, менестрель. Поймали любезного. Надеюсь, сейчас ему объяснят, что такое свобода. И где следует проявлять гласность. Сажусь на место. Преставление под названием "суд" продолжается. Жаль, что я вина не взял, без него как-то неуютно. Дуську попросить переместить его сюда, что ли? Кошусь на княгиню, а та ну прямо заворожена происходящим. Вцепилась в руку мужа, а глаза круглые так и сияют. Ладно, не буду отвлекать.

   Смотрю - а Шеон уже возле матери хлопочет. Заботливый наш. Пусть бы валялась себе. Вряд ли кто на нее наступит!

   - В чем виноват-то? - интересуется драконица.

   - Рассказать подробно? - спрашивает Наливай, поднимая на судью несчастные темные глаза.

   - Можешь вкратце, - разрешает Ллиувердан и отклоняется немного назад, опираясь на хвост. Поза "я вся - внимание" в исполнении дракона. Выглядит впечатляюще.

   Борэль начинает монотонно перечислять свои злодеяния:

   - Я шпионил на территории Зулкибара в пользу королевства Альпердолион. Я провоцировал народные беспорядки в Зулкибаре. Я, использовав свою дочь, активировал в Шеоннеле, сыне Вальдора Зулкибарского, заклинание "Палач Его Сиятельства", чтобы убить королеву Иоханну. Дочь об этом не знала. Я заставил юного Фрея поверить в то, что гибель Иоханны - единственный способ освободить деда, и я объяснил ему, как лучше это сделать.

   - Тишина! - произносит драконица и, вроде бы, к чему-то прислушивается. Где-то неподалеку кто-то истошно вопит. Могу только предположить, что это - тот самый "юный Фрей", в отношении которого приводят приговор в исполнение.

   Ллиувердан мотает головой из стороны в сторону и несколько неуверенно проговаривает:

   - Ничего, это ему только на пользу пойдет. Продолжайте, борэль Налиэль!

   - Я еще... - растерянно произносит эльф, - простите, Ваша честь, что там еще мне инкриминируют?

   - Хм, ну, вроде бы основные моменты Вы обозначили. Что можете заявить в свое оправдание?

   Борэль переводит взгляд на супругу, которая уже пришла в себя и сидит, обмахиваясь платочком, после чего он проговаривает:

   - Боюсь, что ничего. Я действовал сам. В одиночку. Никто мне добровольно не помогал.

   Ну, надо же! Выходит, драгоценная моя лесная фея - всего лишь невинная жертва страшного Наливая! А сама она и знать не знала: зачем издевалась над моим ребенком, зачем позволила наложить на него заклятие, которое мальчика практически зомбировало; зачем бросила его умирать в Зулкибаре. Сама невинность и простота!