Зултурган — трава степная

Араши понял настроение Бергяса по-своему. Два года тому назад в аймак Ики-Бухус, где жил народный сказитель Ээлян Овла, приезжал из Петербурга профессор Алексей Позднеев. Ученый-востоковед замыслил ознакомить просвещенный мир с сокровищами калмыцкого фольклора. Позднеев увез записи сказок, легенд, крылатых фраз, бытующих в хотонах, художественно обработанных джангарчи. Приезд профессора Позднеева был недолгим, но его — уважительного, мягкого, добросердечного и совсем не барина по привычкам — полюбили калмыки. Профессор обещал приехать вновь или прислать своих помощников. Араши Чапчаев в тот приезд не смог познакомиться с ученым гостем. Теперь, услышав от гонца о том, что в хотоне Бергяса появились два русских студента, Араши тотчас подумал о профессоре Позднееве и начатой им работе.

— Я и сам не знаю толком, что это за люди — русские студенты, — сказал Бергяс Чапчаеву еще у коновязи… — Уж ты не обижайся, если что не так… Да и поговорить ведь толком нельзя: переводил мальчик, что он им там наговорил, не проверишь.

На самом деле хитрый староста хотел блеснуть перед заезжими русскими своей дружбой с образованным человеком.

— Зачем извинения, Бергяс? — успокоил старосту Араши. — Мне и самому приятно потолковать с гостями.

3

На другой день пиршество во дворе и застольные беседы в кибитке продолжались.

— Я слышал, — заговорил Бергяс, плохо скрывая тревогу в голосе, — скрягу Очира едва не отправили на тот свет батраки? С чего бы это?

Араши, едва пригубив пиалу с чаем, принялся рассказывать о нашумевшей в последнее время стычке батраков с жадным богачом-скотоводом. Подобно истинному толмачу, Араши вел беседу сразу на двух языках — неторопливо и четко, так, чтобы все друг друга понимали.

Вадиму нравилось, как сдержанно, без лишних эмоций, чтобы не навязать слушателям своего отношения к происходящему, рассказывал Араши. История, в сущности, сводилась к тому, что один жадный скотовод из Манычского аймака тайком от однохотонцев выкосил большой луг, оставив без корма на зиму их стада. Батраки в отчаянии сначала хотели сжечь стога, но голос разума остановил их: ведь зло-то не в сене, а в бесстыдном Очире. Батраки отволтузили скрягу, а заодно и его брата-гелюнга, который пытался отнюдь не только именем божьим защитить родственника.

— Состоялся суд. Смелых парней тех упрятали за решетку, — закончил свой рассказ Араши.

— Туда им и дорога! — воскликнул Бергяс, подняв жилистый кулак над головой. — Нашли чем доказывать свою правоту — избиением сородича. Этак мы все передеремся скоро!.. А дело тут совсем даже не спорное: у кого больше скота, тому должна отойти большая часть луга. Все есть хотят, и люди, и животные.

Араши, который только что был бесстрастным рассказчиком, на глазах преобразился:

— Я не согласен. Кормит людей земля. И делить землю нужно по едокам, как в русских деревнях. Насколько я знаю историю народов с древности, — подкрепил свои доводы учитель, — войны были не за стога, а за землю. Так же случилось и в стычке между Очиром-скрягой и его батраками.

— Пусть нас рассудит бог, — не отступал Бергяс, — он создал скот и людей, землю и небо… По его велению люди всегда были разделены! Один — хозяин, другой — батрак. Если правы батраки, почему за решеткой сидят теперь они, а не Очир?

— Бог, наверное, лишь создал людей… А судят их такие же несправедливые Очиры, — заключил Араши невеселой шуткой.

— Пойдемте-ка на воздух, — предложил Бергяс, не желая обострять спор. — Посмотрим, как молодежь танцует.

Парни и девушки под музыку водили хоровод.

Тонкие, мелодичные голоса певиц, полыхавшая в полнеба летняя заря над степью, прибавлявшая румянца разгоряченным лицам, — все это не могло не взволновать Вадима. Но самым сильным впечатлением дня, это осознал Вадим еще в застолье, было его знакомство с молодым калмыком с редким именем Араши. Вадиму нравилась независимость учителя, с которой он держался в компании богача Бергяса, да и их самих, хотя и ровесников ему, но людей явно иного круга. Вадим с восторгом вслушивался в спор между учителем и Бергясом — спор в защиту бедняков. «Араши Чапчаев, — думал теперь Вадим, — быть может, самая ценная для меня находка в степи. Удастся мне подружиться с ним или нет, но теперь я буду знать: в степи есть люди, способные возразить имущим, быть может, способные бороться… Есть единомышленники!»

Наблюдая за танцующими, Вадим незаметно приблизился к Араши и, тронув за рукав, отвел его в сторону от Бергяса. Вопрос был осторожным, вроде бы продиктован простым любопытством:

— Как у вас, в степи, дела с обучением детей?

Рассказ учителя о себе, о своих коллегах, о судьбе подрастающих калмычат был мрачен, хотя Араши говорил совсем скупо, сдержанно и внешне спокойно.