Зултурган — трава степная

— Товарищи, отцы, матери и сестры! — сказал он, едва пересиливая волнение. — Прошло почти шесть лет, как меня увезли из хотона. За это время перевидел я хороших и плохих людей. Сиротская доля не бывает легкой. Батрачил у Бергясова дружка, был коноводом у белого офицера. Когда под ним убили коня, отдал господину поручику своего, думал, он посадит меня сзади. Офицер бросил меня в бою. И не просто так, ваше благородие, был тот поручик, а брат жены… Попал в плен… Вот так ласкала меня судьба на чужбине! И все же, дорогие однохотонцы, ваша беда сейчас страшнее! Не знаю, смогу ли помочь вам, но вчера, когда ночевал в Адгудовском аймаке, прослышал я, кто убил тех двух кадетов.

— Говори же, Церен, скорее! Может, твое слово отведет от нас беду.

Церен продолжал, не торопясь:

— Те двое наткнулись на дезертиров в балке. Если бы кадеты проехали мимо, все обошлось бы. Но белые стали требовать документы, угрожали расстрелом. И тогда один из дезертиров застрелил их из карабина… Вот какая история. Разве человек знает, когда творит зло, чем обернется это зло для других?

Люди возмущенно зашумели. Раздался вопрос:

— Скажи, Церен, где сейчас те дезертиры? Может, они примут вину на себя?

— Ищи ветра в поле! — ответили на этот вопрос из толпы.

— Люди добрые! — перекрикивая гул толпы, продолжал Церен. — Зло здесь не в солдатах, не желающих воевать. Все зло в тех толстосумах, что не дают встать на ноги нашей народной власти. Конечно, они хотят, чтобы власть осталась за ними, а потому всякой хитростью натравливают бедняков на новую бедняцкую власть и защитницу ее — Красную Армию. Меня послали в степь из Астрахани, где теперь новое калмыцкое правительство, а руководит им учитель Араши Чапчаев.

— Учитель — хороший человек! Только он в Астрахани, а мы здесь, и нас беляки давят, как волки овец.

— Ладно, не перебивай парня!

Церен извлек из бокового кармана пиджака газету «Известия», где было напечатано «Воззвание к калмыцкому народу», развернул ее.

— Братья мои, я прочитаю вам слова, обращенные к вам нашей бедняцкой властью и Лениным, самым справедливым человеком на земле, отдающим жизнь свою и душу свою за лучшую долю простых людей, таких же чернокостных, как мы с вами, будь они русские, украинцы или калмыки…

— «Братья калмыки!» — начал читать Церен.

— Подожди, Церен, — остановили его, — скажи сначала, кто он такой, Ленин? Он вместе с Араши или от другой какой власти?

— Ленин вместе с Араши… Он — вождь бедноты. Он с большевиками и народом прогнал царя и Временное правительство. Сейчас он глава Российского правительства рабочих и крестьян. Это правительство защищает бедных, хочет, чтобы простые люди жили без нужды и страха.

— Русским хорошо, а калмыкам на что надеяться? Вот пришли солдаты и убили восьмерых наших ни за что ни про что!

— А почему он говорит: «Братья калмыки»?

— Потому что, хотя он и русский, но родился недалеко от Калмыкии, знает страдания всех малых народов: чувашей, татар, мордвы, калмыков… Всем этим народам Советское правительство дает право жить, как они захотят!

— Ты скажи, Церен, а какой веры Ленин, если он, как и мы — волжанин? — спросил вездесущий дед Онгаш.

Церен не мог ответить, какой веры Ленин, смутился. Он думал, как получше ответить старику, чтобы тот понял его и не обиделся. На помощь Церену пришел Чотын.

— Аава, — обратился он к деду Онгашу, понявшему смущение Церена по-своему. — Почему не даете парню рта раскрыть? Церен столько лет не был дома, скитался на чужбине. Кое-что узнал из того, чем люди живут на белом свете. Неужели ты забыл пословицу: «Лучше спроси у парня, объехавшего мир, чем у старика сидня, не покидающего джолума!»

Толпа успокоилась. Чотына, сына Хейчи, посадившего священное дерево, здесь слушались.

— Власть Советов, власть Ленина и Араши несет калмыкам волю от всяких господ, землю, пастбища и равенство между людьми! Жизнь теперь будет без князей и нойонов!.. Слушайте, о чем сказано в Обращении Совета Народных Комиссаров, — говорил Церен.

Шум затих. Церен читал долго. Толпа замерла, вслушиваясь.

— «За это освобождение борется Рабоче-Крестьянское правительство и его Красная Армия… Нужно, чтобы весь калмыцкий народ, как один человек, восстал против царских генералов, белогвардейцев и помог Красной Армии быстро смять Деникина…» — закончил Церен с подъемом.

— Хорошие слова! — сказал рослый со всклокоченными, будто в драке, волосами табунщик. — Только многое ли от нас зависит? Ты скажи, Церен, есть ли хоть сила, чтобы унять разбойников в золотых погонах? Одним-то нам не управиться с этими бандитами. Кто там с Лениным, у него есть еще люди?

— Я уже сказал: Араши Чапчаев, — начал перечислять Церен. — Еще, если помните, к нам приезжал русский доктор Вадим Семиколенов. Он тоже большевик, встречался с Лениным. И еще много красноармейцев. Пешие и конные. Они бьются с белыми, чтобы прогнать их отсюда. Вот Красной Армии-то и зовет Ленин помогать всеми силами.

В это время на взгорке показались четверо верховых.

— Така со своими подручными! — предупредил Чотын. — Спасайся, сынок, как бы они на накинулись на тебя!