Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

Хотя ей было уже за семьдесят, по виду ей можно было дать едва пятьдесят. Она сохраняла энергию и осанку женщины среднего возраста. Нтомбази была человеком с «тенью», как говорят зулусы, то есть с характером, с ярко выраженной индивидуальностью, и злобный, гордый взор ее говорил о неукротимом духе. Даже теперь, будучи беззащитной пленницей, чьим мечтам о завоеваниях не суждено было сбыться, она сохраняла какое-то дикое величие и с места в карьер стала оскорблять зулусов и поносить Чаку. Когда же он приказал ей замолчать, Нтомбази насмешливо возразила ему:

– Сначала вынеси приговор, а затем устраивай комедию с судом.

– Да, ты стоишь перед судом, но я хочу выслушать тебя и установить, можешь ли ты сослаться хоть на одно обстоятельство, которое смягчит мой приговор.

И Чака перечислил вождей, черепа которых Нтомбази повесила в своей хижине, но умолчал пока о Донде, об отце Мзиликази и зяте Звиде – Машобаане и о Дингисвайо, своем великом друге и благодетеле.

– Зачем ты приказала убить этих вождей, захваченных большей частью вероломно? – спросил Чака.

– Чтобы приобрести власть над другими, как это делаешь сейчас ты сам, – с вызовом ответила Нтомбази.

– Это уважительная причина, но почему ты прибегла к вероломству, так что доброе имя народа нгуни завоняло? Наши законы гостеприимства никогда не допускали таких злодеяний.

– Власть ударяет в голову и не заботится о выборе средств. Очень скоро ты и сам узнаешь об этом, – спокойно ответила Нтомбази.

– Зачем ты отрубила им головы и повесила в своей хижине? Это противоречит всем добрым обычаям нгуни. Так поступают только колдуны.

– Я сделала это для того, чтобы приобрести власть всех убитых. Если простой вождь стоит выше законов о колдовстве, то насколько возвышаюсь над ними я, королева. Как же можно обвинять меня в колдовстве?

Чака, никогда не упускавший случай высказать свою точку зрения, которая с годами становилась все более рационалистической, возразил колдунье:

– Ты отвечаешь умно, но скажи мне, чего достигла ты всем своим колдовством в борьбе с моей армией, лучше обученной и лучше руководимой? Если бы Звиде обращал больше внимания на обучение и вооружение армии – особенно во время нашей первой войны, – оба вы находились бы не там, где сейчас. Колдовство только может помочь слабым уверовать в себя, но в борьбе с более сильным противником оно бесполезно.

– А как же тогда мы захватили могущественного Дингисвайо? – с лукавой усмешкой бросила Нтомбази.

– Напрасно ты похваляешься таким подлым делом. Этот великий и добрый король погиб из-за доброты своего сердца и излишней доверчивости. Я часто предупреждал его о том, что великодушное отношение к Звиде и к тебе не встретит и не может встретить благодарности. Думать иначе – это все равно что рассчитывать на признательность раненой гиены, которую человек излечил. Зачем ты подстрекала Звиде убить Дингисвайо и отплатить за добро злом?

– Чтобы приобрести власть, добиться главенства над всеми нгуни.

– А зачем тебе понадобилось надругаться над его телом, отрубив голову?

– Чтобы приобрести всю власть, какая жила в нем.

– Что ты скажешь о зяте твоего сына – Машобаане и о моем друге Донде, которого ты пригласила на пляски любви, а потом вероломно убила и обезглавила?

– Я поступила так ради власти, которую могли дать мне их головы.

– А где теперь вся твоя власть? Нтомбази со злобной усмешкой указала на свою хижину, а потом на собственную голову.

– Те, кто занимаются колдовством, прибегают к помощи гиен. Не так ли?

– Да, так, – сказала Нтомбази, надеясь поселить в сердце Чаки страх перед сверхъестественным.

– И вы располагаете полной властью над этими зверями?

– Да, полной властью, – выразительно ответила Нтомбази.

– Это хорошо, – сказал Чака и добавил мягким тоном, не предвещавшим, однако, ничего хорошего; – Можешь вернуться в хижину – средоточие твоего могущества – и глазеть там на головы твоих жертв. Быть может, в присутствии тридцати молчаливых свидетелей обвинения ты даже поразмыслишь над тем, какой награды ты заслужила за вероломство. А чтобы тебе не было скучно, я дам тебе друга – единомышленника, который поможет тебе скоротать время. Мои воины не причинят тебе никакого вреда – только не дадут выйти из хижины. Еду и питье будут приносить только тебе, а друг твой должен будет сам позаботиться о пропитании.

Нтомбази беспокойно переступала с ноги на ногу.

– Какое же наказание ты назначишь мне? – воскликнула она.

– Об этом ты узнаешь в свое время, – спокойно ответил Чака.

– Ты захватил моего сына Звиде? Это он составит мне компанию?

– Нет, с тобой будет более близкий родственник. А теперь иди и отведай вкусной еды, пока хижину приготовят, чтобы принять тебя и твоего друга.

Нтомбази была удивлена и встревожена, но достоинство королевы не позволяло ей выказать какие-либо признаки волнения. Перед уходом она сказала:

– Благодарю тебя, о вождь!

– Не благодари меня, пока не узнаешь всего, – сурово ответил Чака.