Званый ужин в английском стиле

— Лучше перенести его в спальню. Для молодого человека вид мертвого тела слишком сильное потрясение.

Павел Петрович кликнул лакеев, и Митеньку унесли. Анна Владимировна поспешила за ними, и в малой гостиной остались только Амалия, Билли и барон Корф.

— Гости разъезжаются, — проговорил Александр.

Амалия быстро взглянула на него:

— Задержите их.

Тон ее слов отчего-то рассердил барона.

— И как, позвольте спросить, я смогу это сделать? — упрямо выставив вперед подбородок, спросил он. — В отличие от некоторых ваших знакомых, я не следователь и не полицейский!

Билли у окна беспокойно шевельнулся.

— Александр, — терпеливо ответила Амалия, — мне совершенно все равно, как вы это сделаете. Я лишь хочу, чтобы ни один человек не покинул дома. Вам ясно?

Досадуя на себя, барон вышел из гостиной. За дверями его ждала Варенька.

— Боже мой! Александр, то, что говорят, правда?

— Да, — буркнул он.

— Ужасно!

Барон Корф только пожал плечами. Что именно ужасно? Он бывал на войне, дрался на дуэлях и видел раненых, мертвых. Да и вообще, смерть подстерегает человека где угодно — на улице, дома, в гостях, в имении предков, в поездке, на чужбине… Неуместная чувствительность Вареньки сейчас отчего-то раздражала его, тем более что по контрасту с хладнокровием Амалии чувствительность ее выглядела совершенно смехотворной.

— Кто-нибудь уже ушел? — спросил он.

Варенька со страхом покосилась на него.

— Кажется, нет еще, — сказала она. — Все растеряны, не понимают, что случилось. — Она закусила губу. — И я тоже… Александр, что все-таки произошло?

— Хотел бы я знать, — с расстановкой ответил он. — Но, надеюсь, Амалия Константиновна нам разъяснит.

«При чем тут она?» — мелькнуло в голове у Вареньки, но она посмотрела в лицо жениху, и вопрос замер на кончике ее языка, да так и не рискнул сорваться с него. Но ревность и обида укололи ее в самое сердце, девушка надулась.

А в малой гостиной, где только что произошло убийство, Амалия разговаривала с Билли.

— Когда убийца вошел, — говорила Амалия, — Беренделли, должно быть, дремал, потому что я не вижу никаких следов сопротивления. Убийца взял первый попавшийся кинжал и вонзил его в грудь хироманта. Почувствовав боль, тот открыл глаза, но не смог ничего сделать, потому что смерть наступила очень быстро. Судя по всему, удар пришелся точно в сердце.

Билли недовольно сморщил нос.

— А почему он не взял нормальное оружие? — пробурчал он, оглядывая ружья и пистолеты на стенах. — Что за гадость — подкрадываться к человеку и резать его исподтишка!

Судя по его тону, если бы безоружного Беренделли застрелили, то это свидетельствовало бы о более высокой сознательности убийцы. Но Амалия не стала спорить со своим другом, а лишь напомнила:

— А шум? Ты забываешь про грохот выстрела. Убийца же, как я понимаю, очень хотел остаться незамеченным.

— Верно, — вздохнул Билли. — Значит, он один из гостей?

— Наверняка.

— Адвокат?

— Почему именно адвокат?

— Все адвокаты — сволочи, — ответил Билли с горечью.

— Билли, — предостерегающе шепнула Амалия, — не надо. Лучше постарайся вспомнить, где находились гости примерно в то время, когда… когда мадемуазель Мезенцева пела. Мне надо знать, кто входил, кто выходил, когда и так далее. Сама я кое-что помню, но, боюсь, далеко не все. — И она, словно извиняясь, посмотрела на мертвого Беренделли.

— Адвокат не выходил, — мрачно сказал Билли. — Значит, не он?

— Не он, — согласилась Амалия. — Думай дальше.

Она растворила дверь и попросила Глашу пригласить доктора де Молине.

— Как самочувствие юноши? — были ее первые слова, как только доктор переступил порог.

— Он пришел в себя, но мне пришлось дать ему успокоительное, — довольно сухо ответил Венедикт Людовикович, затем пожал плечами. — Странный юноша. В комнате у него сплошь книжки об истории революций, а он падает в обморок при виде крови. Неужели молодой человек думает, что революция — развлечение?

— Доктор, — серьезно заговорила Амалия, — нам понадобится ваша помощь.

Де Молине вздохнул.

— Был бы рад сказать, что всегда счастлив услужить вам, но в данных обстоятельствах… — он поморщился. — Что именно вы хотите знать?

— В данных обстоятельствах могли бы и сами догадаться, — отозвалась Амалия. — Вы последним видели Беренделли в живых, не считая убийцы. Уходя от него, вы видели кого-нибудь поблизости?

— Никого, — удивленно ответил доктор.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Беренделли что-нибудь сказал вам? Не боялся ли он кого-нибудь? Или, может быть, он упоминал чье-то имя?

Доктор пристально посмотрел на Амалию.

— Вы полагаете, что тот человек, которого маэстро Беренделли назвал убийцей, пришел сюда, в комнату, и разделался с ним, чтобы тот не мог выдать его тайну? Так, госпожа баронесса?

— Вы совершенно правы, доктор, — чуть склонила голову Амалия.

— Если и так, то мне очевидно, что хиромант его не опасался. Да, он выглядел не вполне здоровым, но ничего не сказал мне о том, что кого-то боится.

— И даже никакого намека не дал?

— Нет, госпожа баронесса.