Званый ужин в английском стиле

Евдокия Сергеевна торжественно поклялась, что они всегда были лучшими подругами, и с любопытством уставилась на Амалию. «Неужели баронесса подозревает эту недалекую особу?» — было написано на лице почтенной советницы.

— А правда, что Анна Владимировна хотела, чтобы ее сын женился на своей кузине? — продолжала Амалия.

Евдокия Сергеевна подтвердила, что именно так. В душе она ликовала. Наконец-то разговор с малоприятной темы убийства свернул на более привычную дорожку сплетен. Госпожа Лакунина не сомневалась, что Амалия просто собирает сведения о той, которая возымела весьма предосудительное, с точки зрения баронессы, желание стать второй женой господина Корфа.

— Однако генерал Мезенцев был против, — притворно вздохнула Евдокия Сергеевна. — Он сказал, что браки между близкими родственниками — чушь и блажь. На самом деле, конечно, он счел, что Анна Владимировна… — Тут тайная советница «повесила» многозначительную паузу.

— Что Анна Владимировна? — с любопытством, подыгрывая собеседнице, спросила Амалия. Неутомимость сплетников, их ненасытность всегда поражали ее.

— Да просто это мезальянс, — объявила Евдокия Сергеевна. — Анна Владимировна, конечно, душечка, но она же была круглой сиротой. Ее отец умер еще до ее рождения, а мать — когда она была совсем маленькой. Аннушка воспитывалась у тетки, которая и устроила ее брак с Павлом Петровичем. Конечно, Аннушка — прекрасная хозяйка, заботливая, внимательная, но ее воспитание… оно, знаете ли, оставляет желать лучшего. Так что нельзя осуждать генерала Мезенцева, что он пожелал для своей дочери более блестящую партию.

— Действительно, — покладисто согласилась Амалия. — А теперь, если не возражаете, мне бы хотелось услышать историю, которая произошла в ведомстве вашего мужа. Кажется, там был замешан некто Васильчиков.

Когда Евдокия Сергеевна вернулась в большую гостиную, даже платье ее шелестело с каким-то особенным возмущением.

— Что с тобой, дорогая? — тревожно спросил Иван Андреевич.

Евдокия Сергеевна мрачно поглядела на него и отвернулась.

— Она спрашивала меня о Васильчикове.

Усы тайного советника поникли. Вот ведь чертовщина! Хоть и повысили его, и перевели в столицу, а теперь получается так, что ему все равно вовек не отмыться от той неприятной истории. Видит бог, он никогда не был деспотичным начальником, но почему-то почти все, кто работал с ним, поспешили от него отмежеваться, едва возникла угроза его чести и репутации. Все знали, что он неспособен на то, в чем его обвиняют, и тем не менее никто, ни один человек, кроме Павла Петровича, не посмел поднять голос в его защиту. Иван Андреевич вспомнил Васильчикова, его вызывающую веселость и развязные манеры.

Бог ты мой, в смятении подумал тайный советник, он же был настоящий подлец! Постоянно занимал деньги и никогда не отдавал их, ему ничего не стоило пустить о человеке порочащий слушок и на следующий день заверять его в своей дружбе, но отчего-то сослуживцы его обожали, а Ивана Андреевича еле терпели. Да что там, даже когда Васильчикова официально осудили, многие остались при мнении, что все подстроил Иван Андреевич, подставил его, а сам вышел сухим из воды. Когда же все это наконец кончится? Тайный советник в раздражении развернул газету.

Услышав его тихий стон, Митенька поднял глаза. Иван Андреевич выронил газету и с оцепенелым видом таращился на нее.

— Что случилось, Иван Андреевич? — спросил адвокат, сидевший напротив.

Барон Корф холодно посмотрел на тайного советника. Он уже прочитал в хронике происшествий на последней странице, что некий И.В. Васильчиков, присужденный к Сибири за растрату, находится в тюремной больнице и, по всей видимости, вскоре умрет от чахотки, которая обострилась вследствие тюремного заключения.

— Боже мой, — прошептал с ужасом Иван Андреевич, подобрав с ковра газету. — Это я… я убил его.

* * *

— Мы опросили всех, кому гадал Беренделли, — сказал Билли баронессе, когда они остались в странной комнате с игрушками вдвоем. — Кроме одного человека.

— Совершенно верно, — подтвердила Амалия. — Глаша! Будьте так добры, позовите ко мне мадемуазель Мезенцеву. Если она захочет, пусть приходит в сопровождении господина барона, я не против.

Оказалось, впрочем, что Варенька предпочла обойтись без сопровождающих. Девушка переступила через порог, смело взглянула в лицо Амалии и быстро проговорила:

— Я готова рассказать вам все, что знаю. — Хоть Варенька и старалась не выдавать своих чувств, но в присутствии дамы в изумрудном платье она отчаянно робела и от того сердилась на себя.

— Присядьте, пожалуйста, — попросила ее Амалия. — Вам известно, о чем мы будем говорить?

— Мне известно, — ответила Варенька, чинно сложив руки на столе, как примерная ученица, — что вы считаете, будто маэстро Беренделли был убит именно тогда, когда я пела, а совершил убийство человек, который в это время выходил из гостиной. — Варенька прикусила губу. — То есть любой, кроме…

— Кроме?

— Кроме барона Корфа, доктора, господина адвоката Городецкого, Евдокии Сергеевны и вашего кузена. И кроме меня, — быстро добавила девушка.