Званый ужин в английском стиле

Когда следователь в сопровождении своей спутницы вышел из комнаты, гости зашевелились и стали переглядываться. И, хотя ровным счетом ничего еще не произошло, почти каждый из них испытывал нечто вроде облегчения.

— Наконец-то хоть что-то прояснится, — вздохнула Евдокия Сергеевна, обмахиваясь веером.

— Для меня уже все ясно! — воинственно объявил Владимир Сергеевич. — И я искренне уповаю, что тот мерзавец, который убил моего брата, — при сих словах он весьма недвусмысленно покосился на слегка побледневшего композитора, — окажется в Сибири!

— Сударь, — холодно откликнулся Никита, — позвольте вам напомнить, что сейчас не Средние века. В нашей стране, прежде чем обвинить человека, его вину надо доказать!

— А какие еще доказательства нужны? — пожал плечами Павел Петрович. — Вы поссорились с госпожой графиней, взяли ружье, а потом…

Никита мрачно посмотрел на него.

— Вы слышали, чтобы я с ней ссорился? — спросил он, зло покривив рот.

— Не слышал, — тотчас же пошел на попятный хозяин дома. — Но, может быть, другие слышали? — И он победно оглядел гостей.

— Господа, — вмешался доктор, который во время вышеупомянутого разговора испытывал невыразимо тягостное чувство, — может быть, нам не следует торопиться с выводами, которые абсолютно ни на чем не основаны?

— А! — отмахнулся Владимир Сергеевич. — Оставьте подобные глупости баронессе Корф. Не спорю, у этой дамы множество достоинств, но умение распутывать убийства явно не входит в их число!

— Что такое там происходит? — недовольно спросил Марсильяк.

Его чуткий слух уловил какой-то шум в одной из комнат. Следователю показалось даже, что кто-то несколько раз вскрикнул, но затем почти сразу же наступила тишина.

— Если в доме еще кого-то убили, — обронила Амалия, пожимая плечами, — то мы вскоре узнаем.

Они находились в тот момент в малой гостиной. Марсильяк осмотрел тело, лежавшее на диване, и перевел взгляд на пустое место над бюро. Именно здесь висела марсельская двустволка, из которой застрелили двух человек.

— С кинжалом все ясно, — сказал следователь, — его действительно мог взять только человек высокого роста. А вот ружье…

— Ружье висело так, чтобы Павлу Петровичу, который им гордился, было удобно его доставать — хозяин дома не слишком высокого роста, — пояснила Амалия. — Так что, в принципе, ружье мог взять любой.

— Полагаю, вы правы, — заметил Марсильяк. — Значит, вы полагаете, что нам предстоит расследовать два различных дела?

Множественное число — местоимение «нам» в его речи — вовсе не было данью вежливости. Аполлинарий Евграфович слишком хорошо знал баронессу, чтобы позволить себе пренебрегать ее мнением по поводу чего бы то ни было.

— Да, — согласилась Амалия. — И первое дело — убийство хироманта — представляется мне особенно любопытным. Преступление кажется сложным и запутанным лишь потому, что мы не знаем всех предшествующих обстоятельств. Поэтому, я полагаю, вам стоит отправить вашего помощника навести справки по поводу тех людей, о которых я вам говорила.

— Пожалуй, я последую вашему совету, — промолвил Марсильяк. — Хотя ваши доводы… — Он умолк и пожал плечами. — Другому, может быть, они представились бы странными, но я готов попробовать. А что вы думаете о втором деле? Кто, по-вашему, застрелил графиню Толстую и господина Городецкого?

— Вот тут, хоть мне и стыдно признаваться, я даже не знаю, что и думать. Ведь круг подозреваемых еще более узок, чем в случае с первым убийством. Но ни один из них, по здравом размышлении, на роль убийцы не подходит.

Марсильяк поморщился и поглядел на бюро.

— Вы можете поручиться, что во время дуэли в доме, если не считать слуг, осталось только шесть человек? — внезапно спросил он.

— Могу, — ответила Амалия. — Это, во-первых, те двое, которые стали жертвами, и еще четверо людей, а именно: хозяйка дома, Евдокия Сергеевна, Антуанетта Беренделли и господин Преображенский. — Она поколебалась и добавила: — Павел Петрович выбежал в сад последним, но я не думаю, что данная деталь существенна. Хотя, если у него был сообщник… — Баронесса поморщилась.

— Вам что-то не нравится? — с любопытством спросил следователь.