Звать меня Кузнецов. Я один

Уже был накрыт стол, а Иван Николаевич N (он был старше нас) не умолкал. Тогда Юра подозвал официантку и попросил принести и открыть бутылку «Боржоми». Вода вскипела, выпузырилась на белоснежную скатерть. Юра посмотрел на N, затем перевёл взгляд на нас, указав глазами на бутылку: вода продолжала пузыриться. И мы все поняли! Расхохотались. Иван Николаевич тоже. Так мог только Кузнецов: и в творчестве, и в быту — не унижая, не причиняя зла, поправить, талантливо подтолкнуть вперёд, мягко указав на недостатки.

Судьба распорядилась так, что я исчез почти на четверть века из Краснодара — сдуло меня с литературного горизонта. Последний раз я был у него в Москве в 1976-м. Об этом приезде, при наличии свободного времени, можно написать книгу. Привёз первую книжку и рукопись новых стихов для московского издательства. Гордостью моею и надеждой была, конечно, поэма «Колокола».

Она-то меня и «сгубила». Не всем в ту пору нравилось вольнодумство. И кара не заставила ждать.

Последняя встреча с Юрием Кузнецовым состоялась заочно… На «зоне!» был праздник — 7 ноября. Включили первую программу. На экране — Кремль, звучит бой курантов. И на этом, уходящем на второй план фоне — во весь свой недюжинный рост — Юрий Кузнецов! Он читает свои потрясающие стихи.

Что со мной было! Что он читал, до меня доходило туго. Что-то знакомое, родное…

17 ноября исполняется год, как нет с нами Юрия Поликарповича Кузнецова. Трудно в это поверить. И больно думать — в каком государстве мы живём: умирает Первый Поэт России и — тишина! Ни пресса, ни телевидение не заметили случившегося. Даже телеканал «Культура» только бегло упомянул о смерти нашего великого земляка.

Невольно вспоминается заключительное двустишие из знаменитой «Атомной сказки» Кузнецова:

В долгих муках она умирала,
В каждой жилке стучали века.
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.

Узнав о смерти друга, Вадим Неподоба написал:

Какая великая Грусть
Открыта в природе осенней.
«Я умер, — сказал бы, — и пусть!
Ведь в этом моё и спасенье!»

Вадим тяжело, болезненно перенёс утрату друга. Всё сокрушался: «Скоро и я пойду за Юрой…» И, действительно, слёг. В больнице его спасли друзья, вернули к жизни. Немалая заслуга в этом поэта Ивана Данькова. Но давайте послушаем классика нашей современной литературы Валентина Распутина. В «Обретении вечности» он размышляет:

«И всё же, не надо нам печалиться, что телевидение не сообщило о кончине Юрия Поликарповича. Хотя бы потому, что он… ушёл чистым, безо всякого соприкосновения с той грязью. У нас своя система оповещения. Он с нами, как бы вживе. И для многих в России будет точно так же. Горько сегодня, тяжко. Но для человека это, всё-таки, обретение вечности…»

Мне так и не выпало счастье встретиться с Юрием Кузнецовым в новом веке. Так он мне и запомнился глубокомысленно-светлоликим, читающим стихи на фоне Московского Кремля. На фоне всей России — перед глазами её сынов, которые его не забудут.

г. Анапа

2004 год

Владислав Дмитриевич Золотарёв родился 13 февраля 1938 года в Краснодаре. В 1965 году он окончил Краснодарский станкостроительный техникум. Первым его стихи отметил кубанский поэт Иван Варавва.

Виталий Амаршан. Судьба поэта

Для меня воспоминание равносильно страданию, и даже чем счастливее воспоминание, тем более от того и мучаешься… В то же время, несмотря на все утраты, я люблю жизнь горячо, люблю жизнь для жизни…

Ф. Достоевский

Я рано стал писать и долго писал просто так, не задумываясь, что это такое, и не заметил, когда стихи стали для меня всем: и матерью, и отцом, и родиной, и войной, и другом, и подругой, и светом, и тьмой.

Юрий Кузнецов

Воспоминания о духовном брате

Свои воспоминания о любимом мной товарище и духовном собрате — Юрии Кузнецове хочу предварить его же стихотворением, которое называется «Память»: