Звени, монета, звени

— …просто Взгляд. Он дарует любому человеку возможность, которой от рождения обладали Блаженные — уничтоженные жители Первого Предела, который ты, должно быть, привык называть Пятым. Драгоценный дар, которым, по воле Четырех Сучек, обладал всего один человек в каждом Их Пределе. Разумеется, Им это пришлось не по нраву, и тогда Они привили нам… вам определенные свойства. Повинуясь Их воле, Мудрые на протяжении веков в состоянии аффекта уничтожали любого, на кого упал этот опаляющий Взгляд, думая, что они убивают безумцев. Вот она, правда. Немного некрасивая, но это, знаешь ли, свойство любой правды. Ты просто убийца, Лаурик Искусный, и от этого никуда не деться. Убийца, каким был Керволд Восточный. Каким очень скоро стал бы крошка Оллар. Каким не так давно был и я…

Итак, оставшись без Браслета, — продолжает Трейноксис, — и попав под Взгляд, твой Фрэнк сразу же совершил Переход. Непроизвольно. У разных людей это случается по-разному. Иные так и не успевают воспользоваться своей новой возможностью, когда за ними приходят ты и тебе подобные. Они умирают, даже не догадываясь о ней. У других же всё наоборот. Я не знаю, в какой из трех Пределов закинуло твоего Алого, ведь избирательно Переходить он пока не умеет. Впрочем, это и не важно. Если он не смертельно ранен, то выживет и даже имеет шанс когда-нибудь научиться. Может быть, я даже встречу его и сам научу. А что, это мысль! Алый воин, способный Переходить, — в этом что-то есть. Он в конце концов какое-то время служил одному Мудрому почему бы и не послужить другому? Конечно, при каждом самостоятельном Переходе он будет стареть примерно на десять лет, но с этим уже ничего не поделаешь. Он — всего лишь человек, над которым властно проклятие Четырех Сучек. Видишь, они всё же не до конца доверяют своим Мудрым и решили перестраховаться…

Некоторое время мы оба молчим, потом я мотаю головой, словно прогоняя наваждение, и выплевываю:

— Чушь! Ты или пьян, или бредишь. Взгляд, Истинные Творцы, Пятый Предел… Неужели ты думаешь, что я поверю во все эти сказки?!

Усмешка трогает губы Трейноксиса в прорези серебряной маски.

— Нет, что ни говори, а мы с тобой сблизились не случайно, братец. В нас очень много общего. Представляешь, я ведь не так давно ответил одному… существу точно также, как и ты. Знаешь, что он мне ответил?

Резкий выпад руки, резкая пощечина. Моя голова откидывается назад, я ощущаю во рту металлический привкус крови.

— Сказка не способна причинить боль, братец! Вот, возьми мой платок, а то воротник испачкаешь.

Трейноксис лезет в карман, и в этот момент я бросаюсь на него через стол, целясь руками в горло. И будто натолкнувшись на невидимую стену, падаю на столешницу, отчаянно хрипя и задыхаясь. Кувшин с вином, ваза с цветами и кубки летят на пол, разбиваются с громким звоном. Всё кругом забрызгано вином и водой. Трейноксис встает, достает из кармана безукоризненно белый платок, промакивает им капли с рукава и подола своего плаща. Сочувственно смотрит на меня.

— Что, очень больно? А ведь я тебя предупреждал, братец: не делай глупостей. Сам же целее будешь. Ну что, отпустило? Хорошо. Подними стул и садись, так быстрее пройдет. Я еще не всё тебе сказал.

С трудом поднявшись, я подчиняюсь. Тем временем Трейноксис отворачивается и, отстегнув серебряную маску, бросает ее на стол.

— Помнишь мое лицо?

Он медленно поворачивается, и я с трудом сдерживаю удивленный возглас. Жуткие шрамы исчезли без следа. Я вижу перед собой лицо, страшное в своей совершенной, нечеловеческой красоте.

— Иллюзия… Еще одна маска… — хриплю я. Изящные, чувственные губы кривятся в недовольной гримасе:

— Фу, как пошло. Не ты ли, дорогой братец, неоднократно пытался с помощью Силы изменить мое лицо? И Керволд пробовал. И Наксор, который был до Оллара. Помнишь, ни одна иллюзия не помогла. Они просто не держались на мне. И тогда вы еще больше уверились, что я — истинный посланец Четырех Сучек. А я, видишь, смог. Вот так, братец, выглядели все Блаженные, которые появились вопреки желаниям твоих Хозяек и без Их участия. Они не просили этого, не имели права выбора. Они просто — были. И за это их уничтожили!

Против воли, я отшатываюсь, едва не повалив стул — такая неприкрытая ненависть и жажда убийства отражается на прекрасном лице сидящего напротив меня существа. Трейноксис несколько мгновений прожигает меня взглядом, потом устало проводит по глазам ладонью, встает.

— Вот так, братец… Ладно, я, кажется, слышу внизу голоса. Хозяин гостиницы всё-таки набрался смелости, чтобы узнать, отчего это его дорогие постояльцы так расшумелись ни свет ни заря. Значит, нам пора. Оллар и Керволд с нетерпением ожидают тебя.

— Где?

— В сказке, дорогой мой братец. В сказке…

Герб. Наследник