Звени, монета, звени

— От имени Тех, Кто над нами, от имени брата моего, Мудрого Северного Предела Серебряной Маски, и от своего имени, я прошу и приказываю тебе: помоги!..

ПЯТЫЙ ПРЕДЕЛ

…Тихо и пустынно в зале. Но тишина эта — тревожна. Это — затишье перед бурей.

Существо, которое от рождения нарекли Трейноксисом, в Четырех Пределах знали как Серебряную Маску, а в последний год именовали в основном Лауриком Искусным, сидит за столом, задумчиво подбрасывает на ладони старую, истертую монету.

«Вся жизнь, весь мир, все люди поставлены на карту против одной мелкой монеты, — неслышно шепчут его губы. — И никогда еще я не был настолько уверен в победе. Тогда почему… почему так?..»

Он в очередной раз высоко подбрасывает монету, но в последний момент резко убирает ладонь, и тускло-желтый кругляш со звоном вертится на столе. Кажется, по всем законам природы, ему давно уже пора упасть, но под задумчивым взглядом он поворачивается снова и снова.

Голова.

Герб.

Голова давно забытого владыки.

Герб давно исчезнувшей империи.

Звени, монета, звени. И звоном своим, мягким, переливчатым звоном, что издавна сводит людей с ума, веди рассказ. Расскажи мне, о древняя монета, о дальних странах и туманных эпохах. Расскажи мне о том, что было, и о том, что безвозвратно ушло. Расскажи о подлости, чести, ненависти, любви и предательстве. Расскажи о героях и легендах.

О героях, которые не знали, что станут легендами, и которые не хотели ими быть.

О легендах, которые творили героев, в единый клубок свивая обрывки нитей правды и вымысла.

И главное, расскажи мне о судьбе, о древняя, истертая монета. О судьбе, которая совсем как ты. И не важно, чьи пальцы закрутят, заставят звенеть. Лишь две стороны у монеты. Лишь две.

Голова.

Герб.

Жизнь.

Смерть.

Честь.

Долг.

Слава.

Забвение.

Звени, монета, звени…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПУТЬ В ЛЕГЕНДУ

Путь в легенду. Дорога Судьбы.
Только шаг — и не будет возврата.
Шаг к началу тревог и борьбы,
И забвенье — за дерзость расплата.
Пусть он выбран давно и не мной —
Жребий брошен и торг неуместен.
Здесь — начало для жизни иной.
Лишь начало. Конец — неизвестен…

Голова. Человек в маске

Дождь лил три дня. Прерывался ненадолго, будто давая Львиному городу перевести дух, и припускал по-новой, выбивая из крыш и мостовых насмешливую дробь. Непрекращающаяся музыка, торжествующее трио: барабаны дождя, свирели ветра, литавры грома. Музыка осени. Похоронный марш засыпающей природы. Туш, в честь грядущего пришествия Седой Старухи — Ледяной Леди — Белой Невесты. Той, что дарует смерть ради возрождения.

Мутные, бурлящие струи воды текли по улицам, словно намеревались начисто вымыть из города всё: грязь, сор, запахи. Жизнь.

И жизнь, чувствуя это, замедляла свой ритм, затихала и ждала. Ждала, потому что знала — когда-нибудь дождь кончится. Небо снова сменит темную шаль плакальщицы на беззаботный голубой наряд, вновь встанет солнце. И не важно, что это солнце почти не будет греть еще очень долго. А пока мокрый город спал. Спал и видел сны.

Замок был огромен. Когда-то. Но и сейчас, когда крепостная стена во многих местах обвалилась, когда половина башен были обломаны и торчали, как осколки сгнивших зубов, на месте подъемного моста зияла пропасть, а в выбитых окнах свистел ветер, он не казался меньше. Напротив, эти следы разрушительного действия времени делали его еще больше, внушительнее. Я сотни раз видел этот замок, и за прошедшие годы он ничуть не изменился, не сдвинулся ни на волос. И всякий раз мне казалось… нет, я твердо знал, что в страшных разрушениях повинно не только время. Так изуродовать творение рук разумного существа может только другое разумное существо.

Я знал это всегда, просто знал, как знают, что на небе светит солнце, а вода — мокрая. Но сегодня… Сегодня что-то было не так.

…огромные камни градом бились в башни, и от них откалывались целые куски, падая вниз, прямо на головы…

Картина с бешеной скоростью пронеслась перед взором. Один неуловимый миг, но за то время, пока он длился, я явственно слышал этот чудовищный грохот, а дыхание перехватило, будто легкие были забиты каменной пылью.

…огненные валы накатывали на стены с упорностью и неотвратимостью морской волны. Белоснежный камень чернел на глазах, а жуткие крики сжигаемых заживо…

Что это? Откуда и почему — именно сейчас? Зачем кожа на лице стягивается, словно опаляемая нестерпимым жаром, зачем глаза слезятся, а в горле стоит комок от жирного чада?

Я был нигде и в то же время — везде. Я стоял у заросших мхом и зеленью стен, я балансировал на самом краю почти целой башни, я метался по внутренним покоям, я смотрел на замок с высоты птичьего полета. И всюду, словно рой беспощадных стрел, меня настигали видения.

Крики.

Грохот.

Пыль.

Дым.

Огонь.

Кровь.