Звенящие кедры России (Звенящие кедры России - 2)

Сквозь сон слышал, как пришли бомжи в свой угол с тряпьём и требовали у полковника бутылку за мой ночлег, он обещал им днём расплатиться, но они настаивали, чтобы он немедленно расплачивался, угрожали. Полковник перенёс свою фанеру-лежанку, положив её между мной и пришедшими бомжами, заявил: "Тронете только через мой труп". И лёг на свою фанерку, заслонив меня от бомжей. Потом всё стихло. Мне стало тепло и спокойно. Проснулся я, когда полковник стал трясти меня за плечо.

- Вставай. Подъём. Выбираться надо. За тусклым подвальным окном едва начинался рассвет. Я сел на фанерку. Сильно болела голова и трудно дышалось.

- Рано ещё. Не рассвело даже.

- Ещё немного, и будет поздно. Они вату подожгли с порошком. Старый фокус. Ещё немного и одуреем от удушья.

Он подошёл к окну и какой-то железкой стал выковыривать раму. Дверь бомжи заперли снаружи. Вытащив раму, он разбил стекло и полез по ней в оконный проём. Подвальное окно выходило в бетонное углубление, закрытое решёткой. Он стал возиться с решёткой, пытаясь её вытащить из креплений, но что-то не получалось у него. Я стоял, прислонившись к стене. Голова кружилась. Полковник, высунувшись в оконный проём, скомандовал: "Присядь на корточки. Внизу дыма меньше. Старайся не шевелиться. Меньше воздуха вдыхай".

Он выдавил решётку, упёршись в неё своими плечами. Сдвинул её и помог выбраться мне.

Мы сидели на бетонной отмостке у подвального окна, молча дышали предрассветным воздухом просыпающейся Москвы. Головокружение постепенно проходило, становилось холодно, каждый молча думал о своём.

Потом я сказал:

- Соседи твои не очень-то дружелюбные, они что ли тут главные?

- Здесь каждый сам себе главный. У них промысел такой. Новичка приведут, за постой с него плату взымают. Если отказывается платить, подсыпают чего-нибудь ему в стакан или обдымят во сне, как нас пытались, потом себе что захотят возьмут, если есть чего брать.

- А ты, значит, кагебэшник, смотришь на всё это равнодушно. Двинул бы им хорошенько за такие дела. Или ты только в кабинетах, как чиновник, с бумагами сидел всё время, приёмов не знаешь? - В кабинетах сидеть приходилось и не в кабинетах бывать приходилось. Приёмы знать - это одно, применять их - совсем другое. Одно дело - противник, враг. Другое - человек. А я не рассчитать могу, излишнее получится.

- Это они-то человеки? Пока ты так рассуждаешь, они людей гробят. На убийство готовы.

- Готовы и на убийство. Но физическими приёмами этого не остановить.

- Философствуешь, а мы чуть не погибли. Еле выкарабкались, а другие могут не выкарабкаться.

- Другие могут и не выкарабкаться...

- Ну, вот, видишь. Так чего же философствуешь, а не действуешь?

- Не могу я людей бить. Говорю же, не рассчитать могу. Давай двигай к своему месту дислокации. Рассвело уже.

Я встал, пожал ему руку и пошёл.

Через несколько шагов он окликнул меня:

- Погоди! Вернись на минутку.

Я подошёл к сидящему на бетонной отмостке полковнику-бомжу. Он сидел, опустив голову и молчал.

- Зачем звал? - спросил я.

Через паузу он заговорил:

- Значит, ты думаешь, что сможешь дойти?

- Думаю, смогу. Тут недалеко. Три остановки всего. Дойду.

- Я имею в виду - к цели дойти сможешь? Уверен? Книгу написать, издать её?

- Я буду действовать. Сначала попробую писать.

- Анастасия, значит, сказала, что у тебя должно получиться?

- Да, она так сказала.

- Так что ж ты сразу этим не занялся?

- Другое считал более важным.

- Значит, приказы в точности выполнять не можешь?

- Анастасия не приказывала. Она просила.

- Просила... Она, значит, и тактику и стратегию сама разработала. А ты по-своему, значит, решил и только усложнил всё.

- Так получилось.

- Получилось... Надо внимательнее к приказам относиться. На вот, возьми.

Он протянул мне что-то завёрнутое в маленький целлофановый пакетик. Я развернул его и увидел сквозь целлофан золотое обручальное колечко и серебряный крестик на цепочке.

- Перекупщики за полцены у тебя это купят. Ты и отдай им за полцены. Может, поможет продержаться. Жить негде будет, приходи сюда. Разберусь я с ними...

- Ты что? Не возьму я этого!

- Не рассуждай. Тебе пора. Иди. Ну же! Вперёд!

- Говорю тебе, не возьму! - Я попытался вернуть ему колечко и крестик, но наткнулся на властный и в то же время умоляющий взгляд.

- Кругом. Вперёд! Шагом марш! - произнёс сдавленным, не терпящим возражения шёпотом и через паузу, уже вслед мне, просяще: - Только дойди.

Придя на квартиру, я хотел лечь спать, даже прилёг. Да бомж-полковник никак из головы не выходил.

Оделся я в чистое и пошёл к нему. Думал по дороге: "Может, согласится он со мной пожить. Приспособленный он ко всему. Практичный и аккуратный. К тому же - художник. Может быть, картинку для обложки книжки нарисует. Да и на оплату квартиры вместе с ним легче будет подработать. За следующий месяц платить уже нечем".

При подходе к подвальному окну, из которого мы выбирались на рассвете, я увидел группу людей - жильцов дома, милицейскую машину и "скорую помощь".