Зверь???

— А Фреки застыл на месте. Ещё секунду назад, он на всех парах нёсся в нашу сторону. Я уже Люду хотел будить.

— Может он отдохнуть захотел. Или нужду справить. Увидал подходящее дерево и побежал лапу задрать, как у них это полагается.

— Красильников! Брось зубоскалить! Видишь, как точка дёргается?! Наверняка, пресловутый сюрприз от этого бритоголового дерьма. Надо было нейтрализовать Кочуева в первый же день! Парень в ловушке. Буди Людмилу! Выступаем!

— Нет уж, эту мегеру ты сам буди. Я лучше шнурки перезавяжу. А то наступлю в темноте… Упаду…

— Чёрт с тобой!

Игорь в очередной раз похвалил себя за благоразумие, услышав, как Платонова отчитывает Рата за «махинацию» с дежурствами. Тот и слова не успевает вставить. Ругаться с женщиной это тебе не Вселенную спасать — тут либо помалкивай, либо мешок на голову и дубиной — глядишь очухается и забудет из-за чего весь сыр-бор. Причёску начнёт поправлять, тени подводить…

Пока Красильников предавался женоненавистническим мыслям, перешнуровывал ботинки и проверял блокировку занятного колечка, Ратибор всё же втолковал комитетчице положение вещей. За что сразу же получил очередной нагоняй.

— Какого чёрта вы здесь прохлаждаетесь?! — возмущалась Людмила. — Там мой мальчик один! Что же ты сразу не сказал?! — на глаза ей попался улыбающийся капитан. — А ты что скалишься?! Быстро вперёд!

Бежать в этот раз оказалось легче, но Игорь всё равно, то и дело сбивал дыхание. На этот раз не от кашля, а от смеха. Нет, женщины прирождённые диктаторы. Может не все, но через одну точно. Им не нужно ни высоких постов, ни заработанного авторитета. Они и без того, в любом месте, где бы не появились, постепенно, измором, исподтишка устанавливают собственные своды ритуалов и правил, нарушение коих считают смертельным оскорблением. Если даже такой ухарь, как Ратибор попал под раздачу… Да.

Всадник знаком приказал остановиться. Скользнул за дерево. Условным свистом позвал к себе.

Игорь вышел на крохотную полянку и всё его веселье как рукой сняло.

— Нееееет!!!! — Красильников и не подозревал, что выпускница Лубянки способна на обычный истерический бабий вопль.

— Не пускай её!!!! — капитан и без приказа Рата, успел схватить рванувшую к середине поляны Людмилу.

После короткого, но яростного сопротивления, та уткнулась в грудь Игорю. Её тело сотрясали рыдания и била дрожь.

— Там могут быть ещё ловушки, — пояснил Ратибор и двинулся вдоль кромки леса.

Красильников хотел отвернуться, зажмуриться, но не мог. Его мутило. Он чувствовал влагу на щеках. Дождь? Слёзы? Какая, к дьяволу, разница! Он хотел вытереться, но лишь убрал руку с плеча Людмилы, та тихонько заскулила и задрожала ещё сильнее. Капитан быстро положил ладонь обратно.

Открывшееся зрелище наводило ужас. Пробирало до костей, лишало воли. А если учесть, что тот, посреди поляны имел отношение к Людмиле и в меньшей степени к нему самому… Жутко!!!

Фреки не умер. Он хрипел, и дёргался. Скорее уже по инерции, а не в тщетных попытках обрести свободу. Кочуев придумал изуверскую по хитрости и жестокости ловушку. Подобным методом можно было бы завалить и слона, не то что волка, пускай и очень крупного. То что в этом теле ещё сохранились крупицы жизни, казалось настоящим чудом.

— Эй, Ратибор, — вышел из ступора Игорь, — ему ещё можно помочь?

— Не знаю, — отмахнулся всадник, — подожди…

Впрочем ответ лежал на поверхности — после таких ран не выживают даже оборотни. В грудь огромного волка упиралось древко, а между лопаток выступал зазубренный, как у рыбацкого гарпуна, наконечник. По-видимому, знаток псовых использовал хитрую систему противовесов, позаимствованную у какого-нибудь туземного племени. Красильников живо представил, как несущийся по ночному лесу волк, наступает на скрытый рычаг (замаскированный скорее всего под корешок или обычную ветку) и тут же получает в грудь гарпун, сверху, круша позвоночник, падает набитый чем-то тяжёлым куль (он валялся неподалёку), а на шее захлёстывается петля. Шансы к спасению нулевые. Но чтобы уж бить наверняка, бритоголовый «любитель природы» не побрезговал самостре-лами на растяжках. Неизвестно, чем пользовался Кочуев — средневековыми арбалетами или чем-то разработанным в лабораториях конторы, но пробитые бока зверя говорили сами за себя.

— Всё чисто, — Ратибор направился к Фреки и в шаге от него, вдруг отскочил назад. — На месте, — крикнул он двинувшемуся было капитану. — Вот гады!

Оказывается фантазия Кочуева не ограничилась растяжками и противовесами. К стрелам неугомонный последователь первобытных охотников привязал едва различимые нити, вернее струны из какого-то неведомого, но, по-видимому, чертовски прочного материал. Фреки удерживали не только гарпун и повреждённый позвоночник. Стрелы пробив тело вонзились в стволы деревьев, и оборотень оказался подвешенным над поляной.

Согнувшись в три погибели, Ратибор пролез под видимыми ему одному струнами, застыл в шаге от окровавленной пасти зверя. Знаком подозвал Красильникова.