Зверь

— Нет, господин председатель. Спустя год после его отъезда в Санак мать была у него в институте. Она вернулась счастливой от того, что Жак добился невероятных успехов в своем развитии, но расстроенная от того, как он ее встретил. Я запомнила эту фразу матери: «Жак нам уже не принадлежит. У него совсем нет желания с нами видеться». Затем умер отец, я стала жить отдельно от мужа… Мать ездила каждый год к Жаку, но у меня, признаться, никогда не хватало сил поехать с ней.

Однажды — это было двенадцать лет спустя — из телефонного разговора с мужем я с изумлением узнала, что Жак написал и опубликовал роман под названием «Одинокий». Я тотчас же отправилась в книжный магазин и купила книгу, о которой некоторые критики очень хорошо отзывались. Ночью я прочитала ее и ужаснулась тому, как брат изобразил семью главного героя, слепоглухонемого от рождения, подобного ему самому. В отталкивающем персонаже сестры можно было узнать меня.

— Если можно было узнать свидетельницу, — произнес лукаво Виктор Дельо, — значит, изображение было верным!

Режина Добрей повернулась к перебившему ее Дельо:

— У сестры в романе были некоторые мои черты, но чудовищно преувеличенные! Эта книга, в которой на трехстах страницах слепоглухонемой, всем обязанный близким, демонстрирует свою ненависть, должна была бы быть запрещена. Впрочем, главную ответственность за публикацию романа несет Ивон Роделек…

— Как я только что понял, — продолжал Виктор Дельо, — появление мсье Роделека на улице Кардине означало избавление для всей вашей семьи?

— Поначалу мы все поверили в этого старика, прибывшего вырвать брата из мрака. Но со временем мы разгадали замысел директора института в Санаке. Для мсье Роделека брат был только еще одним ребенком в дополнение к тем, которых он уже воспитал. Когда мсье Роделек прибыл в Париж к родителям, он познакомился с дочерью Мелани — Соланж, которая была тремя годами старше брата и занималась им. Уже в тринадцать лет Соланж не была обычной девочкой — упрямая, честолюбивая, несмотря на детский возраст, она знала, чего хотела. Я с большим удивлением узнала, что она и Мелани оставили службу в доме матери и подались в Санак, где мсье Роделек предложил обеим работу в институте. К этому времени двадцатилетняя Соланж стала дерзкой девицей, которой повезло родиться привлекательной. Возросшее честолюбие заставило ее освоить с помощью мсье Роделека различные способы общения, которыми пользовался в институте Жак. Очень скоро ей удалось приобрести такое влияние на брата, что он на ней женился. Таким образом дочь бывшей нашей служанки превратилась в мою невестку. Но верхом всего было то, что нас — меня с матерью — поставили перед свершившимся фактом — нас даже не пригласили на церемонию. Никто из семьи Жака не присутствовал на бракосочетании в институтской часовне в Санаке.

— У защиты есть еще вопросы к свидетельнице? — спросил председатель.

— Вопросов нет, — ответил Виктор Дельо.

— Даже странно, — вполголоса бросил реплику генеральный адвокат.

— …вопросов нет, — продолжил Виктор Дельо, приподнимаясь с места, — но я хотел бы сделать небольшое замечание с намерением привлечь внимание господ присяжных. Считают ли они, по совести, что место мадам Режины Добрей в этом суде должно быть на стороне обвинения? Считают ли они нормальным, что старшая сестра, знавшая брата только в то время, когда он был несчастным, изолированным от мира ребенком, является обвинять его через семнадцать лет? Даже допуская, что Жак Вотье в десять лет был, по ее собственному выражению, зверенышем, абсурдом было бы считать его и сейчас таким же. Никаких доказательств этому нет. Кто из нас, господа судьи и господа присяжные, не изменился за семнадцать лет? Одним словом, поведение мадам Добрей, ее потрясающая бесчувственность могут объясняться только одной причиной — расчетом. Позже мы беремся доказать это.

— Какой расчет? — со злостью спросил генеральный адвокат Бертье.

— Если господин генеральный адвокат еще не догадался, тем более для него это будет интересным, когда придет время, — сказал Виктор Дельо. — Ведь мадам Добрей дала нам понять, что Соланж Дюваль вышла замуж только из честолюбивых соображений. В самом деле, господа присяжные, почти непостижимо, чтобы девушка, которой, по словам самой свидетельницы, повезло родиться привлекательной, и вдобавок далеко не глупая, ограничила свои амбиции браком со слепоглухонемым от рождения!

— Этот брак дал ей возможность, — тотчас возразила Режима Добрей, — выбиться из своей среды и, проникнув в нашу, подняться тем самым вверх по социальной лестнице.

— Если допустить, что это действительно честь — выбиться из народа в буржуазию, — бросил реплику старый адвокат, покачивая головой.

— Господин защитник, кажется, забыл, — напористо вступила сестра Вотье, — что Соланж вышла замуж только после появления «Одинокого», когда Жак стал богат и известен. Хотя тираж был сравнительно небольшим во Франции, он был значительным в Соединенных Штатах.