Зверь

И она тоже улыбнулась.

И вдруг она на меня так странно посмотрела. Она словно бы осмотрела меня сверху вниз, а потом снизу вверх.

Потом она улыбнулась и сказала, что я очень мускулистый мужчина. Обычно меня называют горой мускулов, но мне больше нравится быть мужчиной, чем горой. Многие еще говорят, что я крепыш, силач или растяпа. А та девушка с блестящими волосами считала, что я мускулистый.

Знаешь, что она сделала потом? Она спросила, не хочу ли я снять рубашку! В тот момент я, видимо, забыл, что мне никому нельзя показываться без рубашки. По крайней мере, я сделал то, о чем она попросила. Заткнись, знала бы ты, как она на меня посмотрела. Она положила обе руки мне на живот, тут внизу, где твердые кубики. Она потрогала их, а потом захотела потрогать кое-что еще. Она захотела ощупать все мои мускулы, она трогала мою грудь, и плечи, и руки, и спину. И знаешь, мне было так приятно ощущать на себе движения ее рук. Никто меня еще так не трогал. Никогда в жизни. Даже Мирко. Мне так захотелось дотронуться до нее, она казалась такой мягкой, и у нее тоже выступали формы, которые мне очень хотелось потрогать. Но Мирко велел мне никого не трогать, так что я просто стоял, опустив руки.

А знаешь, что она сделала дальше? Она развязала мне пояс и попросила снять обувь и штаны. Штаны! Я ни в жизнь бы не понял, зачем все это, но я сделал, как она сказала, потому что она была такая милая.

А потом произошло кое-что, чего я не совсем могу объяснить, но, кажется, я теперь лучше понимаю, почему Мирко нравилось беседовать с женщинами. С ума сойти, как же приятно было то, что она делала. У меня все внутри так приятно чесалось и щекотало. А потом эта штука внизу выросла, выпрямилась, стала поворачиваться из стороны в сторону. Я и не знал, что она столько всего умеет.

Ты знаешь, она вовсе не хотела гулять по сеновалу. Она хотела просто на нем лежать. Она велела мне лечь на спину. Тогда она позаботится о том, чтобы мне стало по-настоящему хорошо. И она это сделала. Ты не поверишь, как хорошо мне стало, когда она прыгала надо мной как ненормальная. Она все подпрыгивала, и ее маленькие шарики подпрыгивали. Знаешь, выглядело забавно.

Я не знал толком, что мне надо делать, поэтому просто лежал, вытянув руки вдоль тела.

По крайней мере, поначалу.

А потом она стала издавать эти звуки. Сначала такие клокочущие, а потом стала кричать. Не громко, так чтобы издалека не было слышно, такие короткие резкие выкрики, от которых у меня заболела голова. Я попросил ее прекратить, но она продолжала. Нет, она кричала только больше, она наклонилась вперед и прижалась своими женскими губками к моему уху. Я не мог этого выносить.

Я говорил: «Стоп, стоп, стоп», – а она отвечала: «Да, да, да», – но она не останавливалась несмотря на обещание. Она продолжала, и хуже всего то, что все, что она делала, было одновременно приятно и жутко. В какой-то момент она закричала так громко, что я не мог больше выносить, и тогда я поднял руку и взял ее одной рукой за горло, а другой зажал ей рот и держал так, пока у нее глаза не сделались большие-большие и она не перестала двигаться.

Наконец она замолчала. Ни звука.

Я потряс ее, потому что я ведь не хотел, чтобы она перестала делать то, чем мы занимались. Она просто должна была замолчать. Но она прекратила делать все, даже дышать.

Тут я догадался, что это не хорошо.

Она лежала на мне безвольная, в красном платье, которое она задрала, залезая на меня. Когда я поднял ее, голова повисла, и темные кудри упали мне на шею, щекотали меня. Мне хотелось бы так лежать и дальше, поднимать и опускать ее и чувствовать это приятное щекотание. Но у меня было ощущение, что оставаться там не очень хорошо, так что я переложил ее в сено.

А тут я обнаружил, сколько у нее волос под платьем! Густых, как у шерстяной свиньи. Черной шерстяной свиньи. Как же мне захотелось сесть рядом в сено и гладить эту шерсть, ее мягкие белые руки, красные губы, теперь искривленные и не такие блестящие, как когда она пришла. Но я не решался. Я знал, что мне придется сделать то, что я пообещал Мирко. Мне придется сбежать и отыскать то местечко у реки, где живет ворона. И тут я увидел блестящее маленькое сердечко, которое она носила на цепочке на шее, и тогда подумал о тебе, ты же любишь все блестящее. И я подумал, что девушке это сердечко едва ли еще понадобится, раз она уже не дышит. Поэтому я сорвал его с шеи и взял с собой.

Для тебя.

Затем я быстро натянул штаны и ботинки, засунул сердечко в карман, а рубашку – под мышку. Девушку я так и оставил в сене, потому что не знал, что мне с ней делать. И я побежал быстро-быстро, как только мог, из амбара, вокруг дома, через луг, вдоль реки и через лес. Я точно запомнил слова Мирко.

Я бежал без остановки, пока не нашел это место.

И тут ты! Ты и представить себе не можешь, как я рад видеть тебя на этой ветке. С тобой было очень приятно поговорить. Мне нужно было выговориться. Ты не поверишь, как много иногда накапливается в голове.

Я надеюсь, тебе понравится это сердечко. Я бы рад был оставить его себе.