Зверь

Видимо, Радзинский повез отчет фельдфебеля Рильке высокому начальству. Возможно, у штурмбанфюрера появились какие-то другие еще более важные дела, но он не появлялся в поле зрения Рильке почти три месяца. Все это время Рихард блаженствовал. К нему вернулись природный оптимизм и вкус к жизни. Он даже стал засматриваться на немолодую сиделку, чем, кажется, привел ту в немалое смущение. Бдительные охранники не выпускали фельдфебеля за ворота усадьбы, но в остальном ничем его не стесняли. В одну из тихих летних ночей Рихард совершил свой первый сексуальный подвиг за три последних года, чрезвычайно удивив и себя, и особенно сиделку, которая, похоже, не ожидала от сорокапятилетнего мужчины такой юношеской прыти. А сексуальный пыл Рильке с течением дней не уменьшался, а только нарастал. Вслед за сиделкой он осчастливил и кухарку, что едва не привело к смертельной схватке с ревнивым садовником, доводившимся мужем новой пассии фельдфебеля. Только вмешательство дюжих охранников спасло Рихарда от кулаков хромого рогоносца. Садовника куда-то перевели, а кухарка осталась, радуя Рильке покладистостью характера и готовностью услужить в любое время суток. Будь у Рихарда возможность завести гарем, он бы его, пожалуй, завел, но, к сожалению, в поле его зрения были, пока только две женщины, а гости на территорию охраняемой усадьбы не допускались. Поначалу Рильке списывал возросшую сексуальную активность на длительное воздержание и болезнь, перетряхнувшую его немолодой организм, потом в его душу вкралось сомнение. С течением времени это сомнение стало перерастать в нечто очень похожее на страх. Ему вдруг пришло в голову, что бацилла, столь усилившая его потенцию, была занесена извне, вместе с кровью Зверя, которую ему удалось попробовать у Горюч-камня. Рильке метнулся к зеркалу и принялся изучать свою внешность. Он похудел, это однозначно. Что и неудивительно, памятуя о перенесенной болезни. И даже, кажется, помолодел. Во всяком случае, смотрелся он сейчас гораздо лучше, чем в тридцать девятом году, когда впервые напялил на себя военный мундир. Впрочем, мундир никогда не шел Рихарду. В штатском он выглядел куда представительней. Нет, никаких чудесных перемен в его внешности не произошло. Зеркало отразило все того же Рильке, неудачливого предпринимателя, незадачливого холостяка, на которого женщины если и обращали внимание, то только за деньги. Рихард никогда не был женат и не испытывал ни малейшей потребности завести семью. Ему вполне хватало случайных встреч с женщинами. Пару раз он заводил себе любовниц, точнее содержанок, но женщины были слишком расточительны и очень скоро надоедали Рихарду своими завышенными претензиями, в том числе и в постели. А Рильке даже в молодые годы не был патентованным жеребцом. Так откуда же взялась эта неуемная прыть?

Радзинский вернулся как раз в тот момент, когда душевные терзания фельдфебеля достигли апогея. Штурмбанфюрер был чем-то сильно раздражен и смотрел на Рихарда без всякого дружелюбия. У Рильке разом пропал аппетит.

– Рейхсфюрер наложил запрет на новые визиты к Зверю.

– Но почему? – осторожно полюбопытствовал Рильке.

– Потому что вслед за вашей экспедицией в заповедные места были отправлены еще три, и все они утонули в болоте. Придется ждать зимы. Возможно, тогда нам удастся добраться до лабиринта.

– Какого лабиринта? – удивился Рильке.

– Неважно, – отмахнулся Радзинский. – Я имею в виду Горюч-камень. Собирайтесь, Рихард. Ваше лечение закончилось. Месяц мы проведем в Берлине, а потом вас отправят к новому месту службы.

Сердце Рильке оборвалось. Он почти не сомневался, что его отправят на Восточный фронт. Из него выудили всю информацию, и теперь он никому не нужен. До Горюч-камня сотрудники Аннанербя доберутся и без него. А Рихард теперь отработанный пар, свидетель, от которого следует избавиться как можно быстрей. И хорошо если штандартенфюрер фон Кнобельсдорф ограничится только фронтом, а не контрольным выстрелом в затылок.

– Я забыл отметить в отчете одну очень важную деталь, господин штурмбанфюрер.

– А именно?

– Зверь влил в меня по меньшей мере сто граммов своей крови.

– Каким образом?

– Она капала с его руки прямо мне в рот. Я до сих пор помню ее солоноватый вкус.

– А зачем он это сделал?

– Вероятно, для того, чтобы вернуть меня к жизни. Я ведь был ранен.

– Бросьте сочинять, Рильке, – нахмурился Радзинский. – Когда наши люди обнаружили вас в Световидовке, на вашем теле не было ни единой царапины.

– Тогда откуда у меня на груди взялся этот шрам? Я ведь только дважды участвовал в боевых действиях. Но в первый раз мне действительно повезло.

– Я проверю ваш послужной список, фельдфебель Рильке, и если вы не солгали, то доложу об этом господину Кнобельсдорфу. Что еще вы упустили из виду?

– Потенцию, господин Вацлав, – понизил голос почти до шепота Рихард. – У меня сильно возросла потенция.

– Ах да, – припомнил Радзинский, – мне сказали, что вы соблазнили жену садовника. Не ожидал от вас такой прыти, Рихард.

– Я думаю, это последствия, господин штурмбанфюрер.

– Последствия чего?