Зверь

Завозилась в соседней комнате дочь. Он извинился и повесил трубку. На цыпочках подойдя к двери, заглянул к Лидке. Та спала. Все правильно, после такого стресса человек может проспать целые сутки — включаются защитные механизмы. Он, когда на чемпионате Союза с лошади навернулся и бедро сломал, тоже дрых, как медведь, почти два дня.

Торопливо одевшись — лишний шум все-таки, — Гектор выскользнул за дверь, запер замок на два оборота и с облегчением перевел дух. «Пусть спит, — повторял он про себя. — Пусть. Это даже полезно».

Часы показывали половину девятого. До намеченного звонка еще два часа с лишним. Съездить, что ли, пока к Лидкиному Дон-Жуану? Нет, решил он. Пока не стоит. Поговорим с адвокатом, и уж тогда…

Улица подхватила его, окунула в гомон, грохот, человеческие голоса, и, как ни странно, Гектор сразу почувствовал себя лучше. Жизнь еще не кончена. Все не так страшно, как кажется.

Аккуратно переступая через грязные лужи, он зашагал к метро. Судя по номеру, Валька окопался где-то в самом центре. Туда-то и поехал Гектор. В центре иная атмосфера, там проще и легче. Опять же к нужному офису ближе. Судя по всему, Валька — человек занятой. Не стоит заставлять себя ждать без необходимости.

На Пушкинской он был без четверти десять. Еще час убил прогулкой по Тверской. Сперва медленно вниз, до Манежной, затем, ускорив шаг, вверх, до Маяковки. Ровно в одиннадцать, прикупив в газетном киоске пару жетонов, снял трубку телефона-автомата. Ответила безликая секретарша, и Гектор вдруг испугался, что Вальки не окажется на месте. Кто они друг другу? Бывшие одноклассники? Так это когда было-то! Ну, друзья. Лучшие, закадычные, ну и что? Все уже сто раз успело перемениться — жизнь, отношения, виды на будущее. Валька вполне мог уже забыть о нем, Гекторе, уехать в срочную командировку — с начальством, знаете ли, не поспоришь, — проспать, напиться, в конце концов. Поинтересовавшись, с кем хотелось бы говорить Гектору, секретарша промычала нечто напоминающее «угу» и сообщила деловито, голосом барышни времен штурма Зимнего:

— Соединяю. Минуточку.

В трубке зазвенели колокольчики, выводя легкомысленно-фальшиво: «Ах, мой милый Августин».

Гектор поморщился. Музычка эта… Лучше бы ее не было вовсе. Не тот настрой.

— Да, слушаю, — оборвал звон колокольчиков энергичный голос Вальки.

— Валь, это Гектор. — Ему вдруг захотелось бросить трубку. Он представил, как школьный друг-приятель недовольно поджимает губы, показывая секретарше: а-а-а, так, один тут…

— Привет, старикан, — вопреки ожиданиям Гектора оживился тот. — Как дела? Как дочь? Все в порядке?

— Да вроде бы.

— Нуты давай подгребай. Обкашляем, как да чего. — Валька продиктовал адрес. — Записал?

— Запомнил, — ответил Гектор. — Слушай, а это удобно? Начальство тебя не взгреет?

Тот захохотал:

— Ну ты даешь, старикан. Я сам себе начальство. Давай дуй.

Офис Вальки располагался на Новом Арбате, в одной из книгоподобных высоток. Прежде чем Гектор оказался перед нужным кабинетом, его дважды проверили: хмурый блюститель законности с отчетливыми признаками бурного вчерашнего веселья на помятом желтом лице и фантастически здоровый охранник, заслоняющий бочкообразной грудью и богатырскими илья-муромскими плечами дверной проем. Еще трое сидели в предбаннике, за черным офисным столом. На Гектора они посмотрели без всякого выражения, но оценивающе: а не припрятал ли ты, друг ситный, гранатомет под кургузым «москвошвеевским» пиджачишком? Или, может быть, тащишь пулемет, прикрывая «огневую мощь» полой плаща-долгожителя, а?

— Вы к кому? — спросил один из «горилл» сочным дружелюбным баском.

— К Валентину, — чистосердечно, пока не дошло до пыток, сознался Гектор. И сразу стало легче, как будто покаялся в убийстве старухи процентщицы.

— Вы — Одинцов? — Охранник неожиданно расплылся в улыбке. Выглядело это диковато, как если бы волк вдруг запел ягненку колыбельную. — Я вас знаю. Вы — чемпион России по пятиборью. Восемьдесят третий год, правильно?

— Правильно, — «улеглась» рядом со старухой процентщицей очередная товарка. «Интересно, — подумал чуть отстраненно Гектор, — этот парень слово „пентатлон“ принципиально не произносит или просто не в состоянии выговорить? Может, ему окаменевшие челюстные мышцы мешают?»

— Валентин Аркадьевич ждет вас, — возвестил тем временем громила. Как будто царский указ зачитал.

— Спасибо. — Гектор почувствовал невероятное облегчение, словно вышел целым-невредимым из бериевских застенков.

— Прямо по коридору, вторая дверь направо, — не переставая скалиться, сообщил охранник.