Зверь

Никто не знает, как он вышел на связь с потенциальными клиентами, и главное – зачем? Деньги он брал не очень большие – по меркам того, сколько берут лицензированные маги за свои услуги, – потому было совершенно неясно, с какой стати маг занимается своей незаконной деятельностью, ведь ему нужно было бы всего лишь получить лицензию и нормально работать, как всем лекарям-магам.

Да, он бы тогда не смог пользовать клиентов заклинанием верности, ну и что? Мало ли другой работы? Почему нужно скрывать свое лицо? Свои способности?

Но все это Адрус узнает потом. Завтра. Когда этот маг появится в заведении. И когда окажется в руках Зверя. А до тех пор нужно отставить предположения, которые все равно ни к чему не приведут, и сосредоточиться на том, чтобы как следует отдохнуть перед встречей с магом. Потому Адрус ловко спеленал хозяйку путами, сделанными из разорванной на части простыни, уложил на кровать и пошел в свою комнату, где собирался отдохнуть оставшиеся до рассвета часы.

* * *

Рассвет застал Адруса сидящим за столом и вяло ковыряющим остывший гуляш.

Есть остывший гуляш – занятие отвратительное. Адрус раньше никогда не обращал внимания на то, что застывший соус к гуляшу похож на жидкое дерьмо. А может, настроение было такое, что везде чудилось дерьмо?

Настроение было не то что ниже порога, а даже ниже самого пола – отвратительное, гадкое, смертоубийственное настроение. Хотелось кому-нибудь свернуть башку, а еще хотелось горячего травяного напитка келуса, свежих булочек, намазанных маслом, варенья, поджаренной ветчины и яиц штуки три, поджаренных до золотистой корочки! И вместо всего этого коричневая тягучая гадость, и вкус ее соответствует тому, как она выглядит.

Адрус оглянулся на Гелену – девушка спала, связанная, как и ее хозяйка. Само собой, когда девица очнулась, она сразу же попыталась устроить маленький бунт, вращая глазами и пытаясь что-то промычать забитым кляпом ртом. Потом извивалась, едва не подпрыгивая на кровати, будто взбесившийся огромный червяк. А когда устала, забылась тяжелым сном, сопя аккуратным маленьким носом.

Адрус не мог себе позволить оставить ее на воле – девушка сделала бы все, чтобы помочь своей хозяйке, а сделать это можно только одним способом – воткнув нож в спину обидчику.

Обидчик этого категорически не желал, а потому обнаженная фигура девушки теперь была не совсем обнажена, представляя собой что-то вроде кокона бабочки, из которого торчали голова девицы и ее розовые пятки. (Почему-то это самое обстоятельство каждый раз удивляло Адруса до глубины души – розовые пятки у взрослой девицы? Такие гладкие, как у младенца? Она что, вообще не выходит на улицу? Или же пользуется некими средствами, обеспечивающими невинную мягкость подошвы?)

Мысли были глупыми, не соответствующими обстоятельствам, но о чем еще думать, когда сидишь, дожидаешься рассвета, тебе скучно, тоскливо, и все мысли, что забрели в голову, давным-давно передуманы? Мозг требует порции мыслительной жвачки, так почему бы и не такой?

Когда за окном начало сереть и горизонт окрасился нежно-розовым цветом, Адрус поднялся, прошагал до двери хозяйки и вошел в ее апартаменты, плотно притворив за собой дверь.

Альпина не спала. Она спокойно посмотрела на вошедшего, несколько раз моргнула и что-то промычала заткнутым салфеткой ртом. Адрус подошел, наклонился над женщиной и, не обращая внимания на ее мычание, тихо сказал:

– Молчи и слушай меня. Сейчас я тебя освобожу. Ты встретишь кухарок, охранников, не говоря им ни слова о том, что случилось сегодня ночью. Прикажешь охранникам вынести трупы куда-нибудь в такое место, где их никто не найдет, – уверен, у вас есть такое место. Скорее всего выбрасываете трупы в канализацию прямо из дома, так? Неважно.

Адрус помолчал, собираясь с мыслями, и добавил:

– Меня представишь как своего нового охранника и секретаря. Твои люди под заклинанием верности, потому ничему не удивятся. Скажешь им, что я… хм… твой родственник. Например, племянник. Да, племянник! И теперь я тут главный. Учти, если я смог завалить трех твоих парней, притом почти голыми руками, значит, смогу убить и оставшихся двух. А также тебя. В твоих интересах слушаться меня, иначе умрешь. Я буду рядом во время разговора, и, как только ты допустишь ошибку… в общем, лучше ее не допускай. Теперь я выну кляп, чтобы ты смогла сказать, что все поняла и будешь меня слушаться.

Адрус продел клинок кинжала под ленту, удерживающую кляп, резанул – лента распалась, кляп во рту женщины ничего больше не удерживало, и она с трудом выплюнула его на пол возле кровати. Глубоко вздохнула, еще раз сплюнула с видимым отвращением и глухо, едва выговаривая слова, сказала:

– Я все поняла. Я умею проигрывать. Я сделаю все, что ты скажешь. Развяжи меня.

Адрус медленно кивнул, и через пару минут женщина уже сидела со страдальческим выражением лица. Она уже и забыла, что бывает так плохо. Сытная жизнь заставляет забывать о плохом…