Зверь

Майку помогли уйти, тренер собрал команду, видимо, чтобы разобраться в этом случае, но вскоре они снова принялись играть. Играл и Пауэлл, а значит, это не он толкнул Майка, в противном случае тренер обязательно применил бы к нему санкции. Но я совсем не верила в совпадения.

После тренировки я дождалась, пока вратарь клуба – Джон Уингейт – приведет себя в порядок, и попросила его об интервью. Мы поговорили с ним о текущем положении дел в команде и о его ожиданиях от игрового сезона. Также мне удалось задать несколько вопросов тренеру «Дьяволов» – Бобу Эткинсу. Он даже не скрывал того, что они рассчитывают в этом сезоне брать не только техникой, но и силовыми приемами. Неудивительно, ведь Эткинс был родом из Квебека и практически всю карьеру провел в «Монреале». А канадцы известны своей грубой игрой.

Я стояла у раздевалки парней, дожидаясь Зверя, чтобы обсудить с ним случай, произошедший во время тренировки. Я не верила, что Даррелл вдруг случайно упал на лед.

Прошло уже двадцать минут, но никто не выходил оттуда. Я обхватила себя руками, на мои запястья находили рукава худи Макса. Пальцы сами потянулись к вороту и прижали ткань к нижней части моего лица. Я вдохнула его запах, и моя голова закружилась.

Я попала. Как мне избегать Зверя и как мне делать вид, что он не нужен мне, когда я чувствую, что нуждаюсь в нем как ни в ком другом? Я хотела его и не только как сексуального партнера, я хотела от него большего, хотя у меня не было такого права.

Наконец дверь распахнулась, и в проеме показалась светловолосая голова Сойера. Я невольно изогнула губы в отвращении, что ж, Басс не самый мой любимый «Дьявол», иметь дело с Виком Назаровым или с Ником Эшбруком куда приятнее.

– Милашка Перри! Пришла выставить психически нестабильным еще кого-нибудь из моей команды? – усмехнулся он, окидывая меня любопытным взглядом. Да, он понял, что на мне вещь Пауэлла, только слепой не понял бы этого.

– Прекрати меня так называть – это раз, и хватит об этих глупых желтушных статьях – это два! – вспыхнула я, одаривая его гневным взглядом.

– Ничего не могу поделать, ты действительно милашка. А по поводу статей, ты подпортила жизнь не только Зверю. Каждый пятый интересуется агрессией наших игроков, – усмехнулся он и пошел по коридору на выход. – Ты пришла поздно, все разошлись уже. А Даррелла нет. Корчится в неотложке с переломанной ключицей и вывихнутым плечом… бедолага. Но ему не стоило будить зверя, согласна? – спросил он, делая акцент на предпоследнем слове. Он совершенно точно все знал. Неужели наша с Максом связь для всех очевидна? Но Майк ведь не понял.

– Эй! Ты же шутишь? – решила удостовериться я.

– Нет, Милашка Митчелл, – заржал идиот.

Да к черту Басса!

Схватившись за ручку, я подождала несколько секунд, а затем вошла в раздевалку.

Здесь было слишком тихо и пусто. Я уж было подумала, что Сойер сказал правду, но услышала тихие шаги. Из-за угла показался Макс в одних спортивных штанах, низко сидящих на его бедрах, он подошел к своему месту и сел на лавку, опуская рядом с собой скрученный эластичный бинт и банку с чем-то похожим на мазь.

Осознав, что я вошла в мужскую раздевалку и таращусь на полуголого Пауэлла, я пискнула и закрыла глаза. Одно дело входить сюда, когда мне нужно взять интервью у хоккеистов с пропуском журналистки, другое дело входить в остальное время, к тому же помимо Макса здесь мог быть кто-нибудь еще.

– Все, что ты могла увидеть, ты уже увидела и даже почувствовала в себе, нет смысла закрывать глаза.

Я нерешительно открыла один глаз, а затем и второй. Макс не смотрел на меня, он разматывал бинт.

– Где тренер? Он говорил, что направится в раздевалку, – помедлив, спросила я.

– Он уже ушел.

Мой взгляд невольно убежал вниз, охватывая вниманием его широкую мускулистую грудь и кубики пресса. Знаете, как бывает, когда ты садишься, и твой живот вдруг складывается гармошкой? Это было про меня, но не про Пауэлла. Живот его был твердым, а кубики пресса заставляли мою грудь тоскливо сворачиваться от восхищения.

Тишина между нами стала почти неловкой.

– Позвать медицинского работника? – спросила я, кивая на бинт.

Макс криво усмехнулся и взглянул на меня исподлобья.

– Думаешь, я не в состоянии сам позвать его?

Я сморщила нос от его колючего ответа и подошла ближе, хватая с лавки банку с мазью. Затем встала перед Максом между его широко расставленных ног и спросила:

– Где болит?

Он вскинул голову, и это, пожалуй, тот единственный случай, когда я могла насладиться такой мелочью, как превосходство в росте. Ладно, стоило ему встать, я потеряла бы это превосходство так же быстро, как и обрела.

– Шея и плечо слева.

Я кивнула и, открутив крышку банки, принялась наносить белую мазь на его кожу. Волосы Макса все еще были мокрыми после душа, мне так чертовски сильно хотелось коснуться их, пропустить сквозь пальцы, наблюдая, как капельки воды будут сбегать по моей коже, но я сдержалась.

Из-за мази в воздухе разносился запах трав.