На солнце какая-то дымка. А на сердце какая-то думка. Что-то изменилось в отношении. Словно бы стали косо смотреть, под другим углом (ракурсом). Не из-за того же, что я брал 200 рублей у Валентина? Нет, кто-то вообще объяснил им, и они сговорились, что я не
Между прочим, Сорокину я когда-то говорил. Нет, не говорил, но нужно было сказать. — Что такое письмо, может быть, очень вредно для души. Войдя в привычку, оно деформирует взгляд на мир.
Или взять живопись по материальной линии. Куда девать картины? Музеи полны. Новых нет. Рабочий не может заказать свой портрет или купить пейзаж. Художники-живописцы состоят фактически на пенсии госзаказов. Молодёжь работает по журналам и театрам. Не талмудьте, товарищи критики, головы новому поколению, не делайте вида нужности и расцвета живописи. Во Вхутемасе на живописном, благодаря неясности, учится 300 юношей. Куда они выходят? Необходимо для доживающих живописцев открыть Страстной монастырь и честно сказать: «Это пережиток буржуазного строя». Искусство всегда процветало или в стране отсталой, или в стране реакционной. Искусство — это опасность.
Вдали играет странная музыка. Не вдали, а здесь, за железной дорогой, где раньше был пионерлагерь. Бог знает, что там теперь. Задумчиво поёт большой хор, сопровождаемый четырьмя нисходящими грустными аккордами. Это длится без конца. Слова разобрать невозможно.
По-разному всюду. «Доктор, я ссу в четыре струи». — «Пуговицу проглотил. Следующий!» — В Первую градскую он просто влюблён. А Онкоцентр, где ему надо теперь быть, он терпеть не может. Такая, говорит, циничная атмосфера. А в Первой градской — там, конечно, поставлено всё на православную ногу. Вот тебе и разница: смерть — и смерть.
Они сказали — сейчас будет
Это скорей не игрище, а торжище. А что ж ещё? — Сборище, гульбище. Может быть. [Нищ? — Нежь женщин]. Лучше о себе ничего не рассказывать. Всё равно никакие достоверные сведения передать не удастся. Большинство людей недоброжелательны. Почему-то они всегда истолкуют тебя превратно, даже уродливо.
Фейнман вспылил: «Не слушайте, что я говорю, слушайте, что я имею в виду!»
Мне говорить не надо. А папе надо, ему не хватает. Он и страдает, наверное, от моего молчания. Не понимает. Думает — у меня дурное настроение. А у меня нормальное.
Как бы ни обстояло дело в действительности, в самой идее о том, что превосходство человеческого разума над точной машиной достигается за счёт
Что есть палиндром? — Да хрень полнейшая. — Не скажи. [Оревуар, родная Андорра! Уверо]вал — и вот погибаю. И собрались ко мне палиндромисты. И собрались ко мне минималисты. Концептуалисты и антиглобалисты. И начали совместно утешать.
Ну что теперь делать с этой коробкой? Она вся покоробится. Хочу высушить — и второй раз оставляю под дождём. Нет, это уже не коробка.
Скажите, пожалуйста, эта кисловодская вода не очень кислая?
[Дуб — шалаш буд]. А у тебя хокку разве все классические? 5–7–5? — Классические./ Все без исключения./ В том-то и прикол.