Зверь дышит

Не лыжня, а фигня. Вся в колдобинах. Ходят по ней и проваливаются. В марте и феврале все дни недели по тем же числам. Это каждый год, если только не високосный. Что там пилить сейчас? Там пурга. Засосёт снег, и выйдет из строя болгарка. На фиг это нужно. Не надо толкать так бестолково. Смотри, кто это бегал? Маленькие какие-то, которые не проваливались. Ворона так бы не могла ходить по насту. Да не будут они хлеб. Им семечки подавай. И в снегу они не найдут. Синицы и лазоревки — это один вид? Почему-то вместе летают. Совсем разная форма головы и цвет. Да им-то что. Вот и называй после этого. Думаешь, они не видят или обращают внимание на другое? Самоидентификация — это страшилище. Блаженны, кто её не знает. Собственно, мы даём имена не предметам, а кластерам.

А рандомизацию поэт не применяет? Очень жаль. Если угодно знать, это такая процедура. Нет, не понимаю я этих людей. А ты попробуй целый день одни апельсинчики и яблочки — знаешь как вкусно покажется! Горечь горячая. Но находить в этом удовольствие не всякий может. Тогда хоть чистотел. Полчашки отвара натощак. Всё равно — нет у меня доверия к твоему деверю.

Несла в оскаленных зубах божественную знаменитость. После нескольких глотков воды прислушивается к продолжительным шорохам и скрипам внутри тела. Следи внимательней, вратарь, за криком, топотом и бегом. Я пришёл-сяду сюда, и мне не очень важно, где пришёл ты. Моя задача — делать всё возможное, чтобы меня заметили. Кто на слуху — тот и ху-ху. Она срезает крышу, выскребает всю мякоть. И эту мякоть перемешивает с кремом и клубникой — свежайшей, с огорода. Всё это уминает внутрь, покрывает крышу. Сверху мажет кремом и ещё несколько клубничин кладёт.

Прежде чем называть вещи какими-либо именами, поэту следовало бы применить к ним процедуру рандомизации. Или «рЭндомизации» — так тоже говорят. Да разве ей кто-нибудь это скажет? Папа Римский благословил её на написание стихов. На писание. Он, впрочем, на гробовом пороге. Сделали какую-то операцию, да не одну. Благословить может на что угодно. Вряд ли он читал, что она прислала. Секретари. Формальная отписка — «пиши, Эллочка, пиши». Нам это не канает. Послала б нашему Патриарху — шиш бы получила, даже от секретаря Чаплина. Мы — православные, нам Римский папа не авторитет насчёт её письма. И вообще. Ведёт себя как дура надутая, на этом сайте. Хейдиз-то, гляди, всё-таки добилась участия в биеннале, вот упорная. Каких трудов ей это стоило! Плутовка в fishnets. Небесный свод в неё провис. Посмотри, трусы видно?

Всякой маленькой галерее нужно большое имя. Чёрный квадрат — это повод, чтобы дальше жизнь была. Рядом с авангардистами 20-х годов висят наши эти все придурки. Когда человек не имеет никаких для себя позиций и врубается в каждое фуфло. Это нормально. Бордачёв имел для себя позицию, здесь он её не имеет. Есть настоящие, излом. Но — тошниловка излом его. Чувственные ситуации, они рано или поздно приходят к тоске, на мизинец маленький или указательный палец. Беда знаешь в чём, — что это не доказано. И это неумеха, и Колька над этим работает.

Подавляющее большинство людей безграмотно эстетически. Они не знают, что красиво, что безобразно. То есть не так, неправильно, — они вообще не размышляют в этом аспекте. Думают о чём-то совершенно другом — и оказываются полностью беззащитными перед любым фуфлом и идиотством, которые норовят в них внедриться. Я готов плакать над их судьбой. О, идиотство-то как раз и находит в них отклик, по преимуществу. Так почему-то получается. Мальчик с гармошкой, почему ты поёшь такие тошнотворные песенки? А потому, что, дядя, за них больше бросают копеечек. — Ну уж нет, я-то тебе ничего за них не дам! — Так и шёл бы ты на хуй. Однако слово «хуй», я вижу, подчёркивается сразу красной волнистой линией. Значит, его нет в вордовском словаре, даже в двухтысячной версии. А что? Его и не будет никогда, ни в какой версии. Это железно. Думаешь?

Я на крыше паровоза ехал в город Уфалей, чтобы тамошним бакланам дать конкретных пиздюлей. Но снегу навалило! Полметра слой. Внизу, конечно, более плотный. Надо на крыше чистить, а то протечёт. Возле трубы там щели. Не у паровоза, а у дома. Прошлый год залило в кухне, у печки. Потолок там теперь в зеленоватых разводах.