Зверь из бездны

Владимир хотел пойти к рыбакам, но Вероника удержала его: нет, нет, тогда она сама:

— Как к рыбакам пройти? Я шла и не запомнила…

Вышли на балкон. Владимир рассказывал, как ближе спуститься к морю, и Вероника пошла торопливо и взволнованно. Владимир смотрел ей вслед и чувствовал, как в глубине души его пробуждается заглохшее было чувство влюбленности в эту девушку в черном, похожую на монашенку… Счастливый Борис! Она его ищет, а он… не храним, что имеем, а потерявши, плачем…

— А где Вероника?..

Лада загремела чайной посудой и спугнула настроение Владимира. Обернулся и, увидя испачканную в саже щеку Лады, подумал: Лада — Марфа, а Вероника — Мария[456]…

— Ты испачкала щеку в саже, — сказал и вздохнул, отбросив недокуренную папиросу на пол. Лада рассердилась: такое неряшество! А Владимиру сделалось смешно, и Лада вдруг показалась маленьким и незначительным человеком. Стоит ли придавать значение таким пустякам, когда несколько дней тому назад они оба стояли пред лицом смерти?..

— Нравится тебе Вероника? — спросил неожиданно.

— Да. Но мне жаль ее, бедную…

— Почему?

— Я не могу представить ее женой Бориса… Она не будет с ним счастлива.

— Нет радости на свете вечной и нет печали бесконечной[457], — загадочно и задумчиво произнес Владимир. Принес из кухни самовар.

— Мама! Идите с нами чай пить, — позвала Лада старуху, притворив дверь.

— Не пойду.

— Почему?

— Смерть пришла.

Лада переглянулась с Владимиром. Что-то неладное творится с бедной старушкой: несколько раз она уже произносила загадочную бессмыслицу. Боится Владимира: при случайной встрече с ним крестится, шепчет молитву и убегает в свою комнату и запирается. Занавесила свое окно шалью и не открывается, сидит в темноте. Помутилось в голове. Ворует девочку: утащит спящую из кроватки в свою комнату, запрется и не отдает.

— Черти у вас, — говорит.

XV

Вернулась Вероника, взволнованная и расстроенная: Ермишка ничего не знает, Бориса не застал и оставил записку в номерах, а Веронике не сказал ничего про записку потому, что побоялся: «Приказания такого не было, и, может быть, опять не в свое дело влезешь». Пили чай, и Вероника поминутно задумывалась и переставала слышать, что ей говорят. Мысли ее кружились около Бориса. «Что-то случилось». Лучше поскорее вернуться в Севастополь. Но как? Рыбаки сказали, что рыба не ловится и везти в Балаклаву нечего, — сегодня не поедут.

— А завтра?

— Едва ли и завтра. Что, впрочем, будет ночью?

Не надеются.

— Я думаю, что Борис в Балаклаве, — уверенно сказала Лада, когда Вероника в раздумьи остановилась у окна и затуманенным грустным взором смотрела в сверкающую синь моря. Лада была в этом уверена: она хорошо знала Бориса, этого человека минуты. Вероятно, застрял в Балаклаве с Карапетом или другими приятелями, закрутил и забыл, что он жених и что его ждет любимая женщина. Видно, горбатого только могила исправляет…

— Может быть, пойти мне в Балаклаву? — обернувшись, тревожно спросила Вероника.

— Оставайтесь до завтра. Может быть, явится сегодня ночью или завтра утром, — посоветовал Владимир.