Зверь-из-Ущелья. Каменное древо

Я сидел так долго – похожий на неподвижную черную тень. Прислушивался к шелесту дождя на крыше, пока в открытой двери таверны не выросла фигура, на мгновение осветив двор и выпустив наружу шум людских голосов.

Насладился одиночеством, называется. И кто там тащится в такую погоду?

– Чего тебе? – небрежно бросил я парню, когда тот вырос рядом, принеся за собой аромат съеденного лука и наваристого супа.

Как его зовут? Орвин, что ли?

Искатель тряхнул волосами, разметав капли воды, и скрестил на груди руки. Сразу стал похож на грозного волчонка.

– Разговор есть.

– У тебя ко мне? – я приподнял бровь. – Так говори, нечего меня глазами поедать.

– Оставь ее в покое, Зверь-из-Ущелья, – прозвучало с ощутимой угрозой. – Она не девочка на одну ночь.

Откуда?..

Вот проклятье, наблюдательный оказался малец. Если Рамона ему, конечно, сама все не рассказала.

– С чего ты решил, что я отношусь к ней именно так? – я не стал ничего отрицать, не стал отпираться.

Орвин потерялся на миг, а потом яростно запыхтел.

– Потому что я мужчина, как и ты, и я знаю, какие чувства вызывает красивая молодая девушка. Рамона не знает жизни за пределами Антрима, она доверчива и чиста душой. Моя сестра не ожидает от тебя ножа в спину, поэтому ничего не боится. Привлекать дядю Рорана или своего отца я не буду, это ей лишь навредит, поэтому я прошу тебя, – парень сделал шаг вперед. – Оставь ее в покое, не дай совершить ошибку.

Я вцепился в отвороты куртки и дернул Орвина к себе, как котенка. А после процедил сквозь зубы:

– Я не нуждаюсь в непрошеных советах. И не тебе мне указывать, мальчишка.

Это было грубо. Резко. Непозволительно по отношению к брату женщины, которую я хотел сделать своей. Но слова искателя зацепили нечто, спрятанное глубоко в душе, вывернули наизнанку.

Парень выдрался из хватки. Рот его перекосился от гнева, худое лицо облепили волосы.

– Я не верю в твои честные намеренья, Зверь-из-Ущелья! Ты мог выбрать любую из ваших девушек, но захотел мою сестру.

Напряжение было таким, что хоть ножом режь. Мальчишка до одури хотел мне врезать – это читалось у него на лице. Выбить зубы, превратить нос в кровавую кашу, но что-то заставляло его себя сдерживать. Наверное, понимал, что перевес будет на моей стороне.

За городом сверкнула молния, а следом тревожно зарокотали небеса.

– Трогательная братская забота, чтоб тебя, – прорычал я. – Знаешь, что, Орвин? Ты ничего не знаешь и ничего не понимаешь. Тем более, ты не знаешь меня. Поэтому не лезь.

Искатель стиснул кулаки так, что руки задрожали.

– Поклянись, что не тронешь ее. Поклянись, что уберешься отсюда сейчас же!

– Я не раздаю клятв кому попало, а ты слишком много на себя берешь, – я сделал размашистый шаг вперед, заставив юнца попятиться. – Рамоне я не причиню зла. Но причиню его тем, кто будет лезть не в свое дело.

– Это было единственное и последнее предупреждение, Зверь-из-Ущелья, – оскалился юный искатель, которому гнев застилал рассудок. – Если по твоей вине с Рамоной что-то случится, я загоню тебя в могилу, не сомневайся, – обдав меня презреньем, как помоями из ведра, он шагнул под дождь и вскоре нырнул обратно в тепло постоялого двора.

Кажется, Орвин действительно дорожит сестрой и вряд ли проболтается. Но внутри все равно погано, будто я поступаю неправильно. Что если действительно стоило успокоить искателя, пообещав, что не буду приближаться к его сестре? Что если и правда нужно убраться отсюда скорее, пока самообладание не треснуло, как сухая скорлупа?

Ты в опасности, Ренн.

Этой ночью я собираюсь стать твоей.

Я уселся на пустой бочонок, вытянув ноги вперед. Дождь припустил еще сильней, а я до рези в глазах смотрел на желтые квадраты окон – одно, самое нужное, больше не горело.

Время шло, и эта длинная дождливая ночь выпотрошила меня совсем. Внутри тлели уголья нерастраченного гнева, ворочалась звериная, какая-то волчья тоска. И тянуло, безумно тянуло в тепло и под крышу.

Стиснув зубы, я в два прыжка очутился возле Эдовой берлоги. Обошел по периметру, держа путь к черному входу – дверь оказалась не заперта. Впрочем, замки и засовы никогда меня не останавливали. Оставляя мокрые следы, прошел по коридору. Все веселились в зале, никто меня не видел.

У подножья лестницы я замер, вгляделся в узкий коридор, освещенный колеблющимся светом одинокой свечи. Ноги сами понесли вверх по ступеням. Старуха-лестница, истоптанная тысячью сапог, не скрипнула ни разу, словно одобряла мой замысел.

Как вор, я бесшумно прошел вдоль стены и остановился у одной из похожих друг на друга дверей. Прислушался. Снизу доносились взрывы хохота под перестук глиняных кружек, фальшивили музыканты. А за дверью – тишина. Наверное, Рамона спит, меня не дождалась.

Это к лучшему.

Показалось, что витая ручка жжет ладонь. Дверь была заперта и, чувствуя себя самым настоящим проходимцем, я выудил из кармана связку отмычек – негромко щелкнул язычок замка, впуская меня внутрь.

Глава 14. Стать твоей

Реннейр