Зверь-из-Ущелья. Книга 2

Стоило нам войти, как на стенах пещеры вспыхнули алые кристаллы. Они гнедились группами и поодиночке – самых разных форм и размеров. 

– Это кровавый камень, – заметила я шёпотом, потому что говорить громко в этом месте не рискнула. Оно вселяло потусторонний трепет, казалось, в этом месте когда-то ступали боги, а сегодня мы рискнули войти без позволения.

Потолок уходил далеко вверх и терялся во мгле, у земли стелилась серая пелена тумана. Внутри пахло нагретыми камнями и почему-то палой листвой. Я не слышала ничего, кроме своего взволнованного дыхания, даже шаги скрадывала мрачная тишина.

– Подождёшь снаружи? Я проверю, вдруг там опасно?

В знак протеста я крепче вцепилась Ренну в запястье. Покинуть его в такой момент? О, нет. Я не могла себе этого позволить.

– Считаешь меня трусихой, Зверь-из-Ущелья? – спросила строго, глядя на него снизу вверх.

Тот лишь усмехнулся.

– Скорее, безрассудной пташкой. Но моей пташкой, – и ободряюще сжал ладонь. – Ты знаешь, что создать новый портал мне помог амулет с авентином?

Пока мы шли вперёд, к манящему алому свечению, Ренн коротко рассказал о том, что случилось в темнице. А я слышала в голосе боль от предательства друга и незаданный вопрос.

– Нет, он меня не трогал. Просто здорово напугал. Здоровенный такой, страшный, – я поёжилась от дурных воспоминаний. – А то, что кристалл помог тебе создать портал, говорит о том, что кровь искателей всё стремительней в тебе пробуждается. Зря ты сомневался, скоро вообще… – и невольно затихла, потому что сама пока не знала, наступит ли для нас это “скоро”.

Матерь Гор, если ты меня слышишь, помоги! Я ведь только-только обрела счастье, хоть и не была твоей примерной дочерью.

Вскоре свет стал ещё ярче, ещё насыщенней, словно сквозь рубиновую пластину пропустили солнечный луч. Он уже обволакивал стены, дрожал вокруг нас, как знойное летнее марево. И тогда мы увидели нечто огромное, вросшее корнями и ветвями в скалу, ушедшее и в пол и вверх – будто на нём действительно держались все западные скалы.

Это был ствол каменного древа. Сотни тысяч острых граней мерно переливались и блистали, рассыпая вокруг карминовые искры. Кора его была собрана из полированных осколков, в которых отражались мы с Ренном – перевёрнутые, растянутые, изломанные. 

На ум пришли слова Матушки Этеры:

Кровавый камень хранит воспоминания... 

Интересно, что может показать нам древо? Ведь ему не одна сотня лет.

– Мона, не подходи близко, – предупредил Ренн, оттесняя меня назад и крепче сжимая рукоять меча.

Но я видела, как и его притягивает всё ближе. Этой несокрушимой мощи невозможно противиться.    

– Ты знаешь легенду? – начала я негромко, делая шаг вперёд. – Каменное древо проросло из крови Матери Гор, а, когда она полюбила, древо зацвело. Из цветов этих появился народ искателей. У нас даже есть скульптуры, которые изображают младенца в сердцевине цветка.

Глава 45.

Как зачарованный я тянулся к стволу, вглядываясь в мозаику наших отражений. Голос Рамоны звучал будто сквозь стену, зато голос древа становился всё громче. Он был таким объёмным, что вскоре заполнил собой всё пространство и мысли.

А потом я начал различать в утробном гуле сотни других голосов. Меня окутали крики, смех, ругань, звон и вой… Наши отражения пошли рябью, покрылись туманом, но вскоре сквозь него начали проступать картины.

Я оказался затянут в тенёта прошлого, как и в ту ночь, когда кровавый камень моей матери открыл воспоминания. Даже если я не хотел смотреть и слушать, они против воли забирались в голову, картины мелькали и мелькали, как взбесившаяся карусель.

Прошлое восставало из руин – я пронёсся сквозь столетья и увидел древние жертвенники, где искатели убивали чужаков с равнин, а после сбрасывали тела в Ущелье Забытых. Я видел извержения вулканов и небо, подёрнутое пепельной дымкой, гнев гор и каменное древо, раскинувшее под землёй жадные ветви. Матерь Гор отдала ему последние силы и растворилась в нём, когда сердце разбила несчастная любовь.

С тех пор камни, и корни, и ростки хотели почувствовать себя живыми, хоть на миг прикоснуться к теплу человеческого тела и души, испить немного искрящегося Дара.    

Я видел много святилищ разом – люди моего отца пришли туда, чтобы разорить их. Но с небес дождём сыпалось золото, солдаты рылись в снегу, набивая карманы. Это было похоже на безумие, на всеобщее помешательство.

Я видел и отца – тот брёл в метели, закрывая лицо и голову плащом от режущего ветра и слепящего снега. А впереди зияла пропасть.

И видел искателей – те выходили неведомо откуда, сжимая в руках всё оружие, которое только нашлось. Дети гор наплевали на свою мирную природу и покинули Антрим, чтобы покарать чужаков. Надвигалось кровавое пиршество, горы и камни чуяли кровь, которая скоро должна пролиться.

Но картина быстро сменилась – и золото, этот проклятый блестящий металл, на глазах изумлённых солдат начал превращаться в глиняные черепки. А порывы ледяного ветра раскачивали алые маки, отрывая от них тонкие лепестки – они летели прочь, как стая бабочек.