Зверь из Жеводана

Из достоверных источников нам известно, что труп волка был доставлен в Клермон 22 сентября. Интендант Оверни писал господину де Ботерну: «Клермон, 23 сентября 1765 года. Господин ваш сын, сударь, прибыл в наш город вчера поздно вечером и доставил ко мне огромного волка, о коем вы уже предуведомили меня...» В тот же самый день интендант написал королю : «Сир, мы хотим сообщить вам чрезвычайно радостную весть...» Далее в сем послании он извещал монарха о том, что по повелению де Ботерна-сына труп волка уже вскрыли, забальзамировали и набили соломой. Волк, убитый около Шаза 19 числа, мог быть доставлен в Клермон 22-го, это представляется мне хотя и весьма маловероятным, но все же не невозможным. Ведь от Бессе до Сен-Флура 9-10 королевских лье (около 40 километров) по очень извилистой и опасной дороге. Несомненно, волка погрузили на вьючную лошадь, и она шла медленным шагом. Таким образом, этот путь должен был занять от 8 до 10 часов самое меньшее. От Сен-Флура до Клермона Ч 30 лье, тоже по довольно трудной дороге, по которой, однако, ездят почтовые кареты, так что этот отрезок пути можно преодолеть за 10Ч12 часов, если гнать лошадей. Итак, 10 часов до Сен-флура, от 10 до 12 часов до Клермона, часа 3-4 - на перемену лошадей и отдых... Да, при условии, что все было предусмотрено и подготовлено заранее, можно допустить, что господин де Ботерн-сын, выехав из Бессе утром 21 сентября, оказался к вечеру 22 сентября в Клермоне. Но если верить протоколу, 21 сентября волк был убит под Шазом. Так что в Бессе его могли доставить только поздно вечером, да и то не иначе как чудом. Итак, получается, что де Ботернсын мог выехать из Бессе не ранее утра 22 сентября... В таком случае он никак не мог в тот же день к вечеру оказаться в Клермоне... С другой стороны, на протоколе, составленном якобы в Шазе, но помеченном 21 сентября с припиской «Бессе», стоит его подпись, то есть он, выходит, присутствовал в Бессе в момент вскрытия трупа. Господин Антуан де Ботерн написал из Бессе 22 числа интенданту Лангедока о том, что он вернулся из Шаза 21-го и что он ночевал в Бессе вместе со своими людьми, а далее он сообщал, что отсылает свой протокол, и извещал о скором отъезде сына в Клермон.

Короче говоря, обман очевиден ! Одно из двух : либо господин де Ботерн лгал интенданту Лангедока, либо он самым наглым образом надул интенданта Оверни, третьего не дано! Либо господин де Ботерн-сын, прибывший в Клермон 22 числа (чему нет оснований не верить), выехал из Бессе 20 сентября, как и написал в тот день интенданту Оверни его отец, а не 22-го, как все тот же де Ботерн-старший написал интенданту Лангедока. В таком случае волк, которого доставил де Ботерн-сын в Клермон, никак не мог быть тем, что был подстрелен 21 числа под Шазом. И не мог молодой де Ботерн подписать протокол, ибо его в Бессе уже не было! Короче говоря, волк, упомянутый в этом протоколе, никакой не Зверь, а просто огромный волк, а господа де Ботерн, отец и сын, - обыкновенные фальсификаторы !

Быть может, был не один, а два или целых три волка? Один - для предъявления интенданту Оверни и двору Его Величества, второй - для показа в Жеводане, а третий еще Бог знает для каких целей ? Я не буду более указывать на «ошибки» господина Антуана де Ботерна и его сына, они сослужили им плохую службу, ибо были слишком уж явными. Во всех протоколах, подписанных ими, а также во всех письмах, показанных мне капитаном д'Энневалем, можно обнаружить поразительную смесь низкого обмана и глупости. Господин Антуан постоянно проговаривается, сам себя выдает, ибо все его послания изобилуют двусмысленностями, противоречиями, в коих он порой так запутывается, что даже не понимает, насколько они его разоблачают. Взять хотя бы его письма, одно от 22 сентября к интенданту Лангедока, а другое от 23 числа к интенданту Оверни, в коих он приводит весьма малоубедительное свидетельство Марии-Жанны Вале, которая якобы «признала, что шрам на правом плече убитого животного является следом от ее ножа», но на вопрос о том, куда именно она ранила напавшего на нее Зверя, девица заявила, что «точно не помнит».