Зверь. Изменил мне — изменил меня

— Подожди, Карим… — старый волк пытается сообразить. — Ты ведь обратишь человечку? Она станет одной из нас?

Хороший вопрос… Ответа, на который я пока не знаю.

— Не факт. Скорее всего, она останется человеком. Но с первого и до последнего дня все в стае должны относиться к ней с почтением и уважением. Слушаться её и прислушиваться к ней. Эта женщина будет главной после Луны в нашей стае.

— Боюсь, в таком случае отсюда уйдут все, кто остался, — Назим заметно нервничает. — В чём проблема обратить человечку? Не понимаю, — промакивает ладонью взмокший лоб. — Люди жили в волчьих стаях испокон веков, но они были прислугой.

— Времена меняются, — улыбаюсь однобокой улыбкой. — Считай это бумерангом за мою мать-человечку.

— Но… — бета открывает рот, чтобы выдать ещё одну не имеющую для меня вес фразу.

— Заткнись, — выставляю вверх указательный палец. — Я никого не держу. Кто хочет уйти — пусть уходит. Кто хочет, но не может, тем я помогу. Но кто останется — не пожалеет. Думайте.

Встаю и выхожу из гостиной. За спиной остаётся бета и океан его недоумения. Пусть думают.

Глава 11

Не помогает мне этот дурацкий травяной чай. Я уже человек-аквариум. Скоро чайник допью, а сна ни в одном глазу. Я перестала бояться ночевать одна — спасибо вечно исчезающему Кариму — но сегодня как-то не по себе. Меня снова мучит дурное предчувствие. Невыносимо!

Откинув одеяло, беру трость и ковыляю к печке подкинуть дров. Ночи стали холоднее, без огня в доме околеть можно. Да тут много чего можно. Например, переломать ноги — бардак никуда не делся. Сто раз просила Карима помочь мне с уборкой, а ему всё некогда.

Хм, а это идея! С моей черепашьей скоростью прибираться я буду до утра, а потом, уставшая, но счастливая, мигом засну.

Грею воду, мою посуду, убираю разбросанные вещи и одежду, мету пол. Ноги ноют, голова раскалывается, а сердце поёт. Наверное, я очень люблю чистоту и порядок. Наверное… Снова эта пустота в душе, она изводит меня. Почему память не возвращается? Я была бы рада даже одному малюсенькому размытому воспоминанию.

Дверь открывается, в избу заходит Карим.

— Ни хрена себе… — он окидывает взглядом прибранную комнату и чешет огромной пятернёй затылок. — Ты зачем убираешься?

Замираю — в одной руке клюка, в другой веник. Странный вопрос.

— Чтобы порядок был, — растерявшись, объясняю очевидный факт.

— Надо было мне сказать, я бы прибрался.

— Серьёзно?! — у меня из горла рвётся нервный смешок. — Проехали, — решаю не продолжать бессмысленный разговор.

— Ты снова без настроения? — Карим присаживается за стол, наливает в кружку остатки травяного чая.

Ещё более странный вопрос. У меня бессонница, я убираюсь — какое может быть настроение? Или Карим ждал, что я среди ночи встречу его песнями и плясками? Иногда я его совсем не понимаю.

— Ты на время смотрел? — вздохнув, тоже сажусь за стол.

Глянув на наручные часы, Карим хмурится:

— Ну да, ночь. Три часа, — снова смотрит на циферблат. — Постоянно забываю, что по ночам люди должны спать… А не уборкой заниматься, — добавляет с упрёком.

Я вообще перестаю что-либо понимать. Он говорит так, будто я человек, а он кто-то ещё. Инопланетянин?

— Как охота? — решаю сменить тему.

— Никак, — Карим дует щёки. — Малышка, я должен кое в чём тебе признаться.

В голове у меня звучит глухой «бум», и перед глазами на мгновение темнеет. В чём признаться? Сейчас скажет, что у него есть другая женщина. К ней он по ночам и бегает…

Что за бред?! Не знаю, почему мне в голову пришла мысль о любовнице. И вообще, какая может быть любовница? Статус наших с Каримом отношений неясен. Кто мы друг другу — непонятно.

— Говори, — сиплю пересохшим горлом.

— Всё нормально? — Карм щурится. — Ты побледнела.

— Голова закружилась. От усталости, наверное, — забираю у него кружку с холодным чаем. — Ты хотел в чём-то признаться, — напоминаю взволнованному мужчине.

— Да… И нет, — мнётся. — Я хотел сделать это позже, когда ты окрепнешь. Но обстоятельства изменились. Надо сейчас.

— Что надо-то?! — у меня нервы звенят, и в голове тоже звон.

— Малышка, я не человек, — выдаёт какую-то дикость.

— А кто? — улыбаюсь растерянно.

— Оборотень, — едва не шёпотом признаётся Карим. — Волк.

Оу, версия с инопланетянином отменяется. Он решил свести меня с ума?

— У тебя странное чувство юмора, — делаю глоток остывшего чая.

На лице Карима нет и тени веселья. Он серьёзен как никогда.

— Я не шучу. Есть только один способ доказать это, — встаёт и стягивает с себя футболку.

От вида литого мускулистого торса моё лёгкое головокружение превращается в тяжёлое. Сейчас с табуретки улечу.

— Эм-м… Ты немного торопишь события, — цепляюсь за столешницу. — Мы договорились, что ты дашь мне время. Помнишь?

— Ты не о том подумала, — улыбка у Карима получается грустная. — Я собираюсь превратиться, — расстёгивает пряжку на ремне.

— Всё, хватит, — меня начинает раздражать этот мистический бред. Шутка затянулась. — Пора спать, — беру трость, собираюсь встать.

— Сиди, — негромко, но крайне властно приказывает Карим.