Зверь лютый Книга 38 Ляхолетье

Что и вдалбливает супругу. А тот и сам не против принять на выю свою тяжкий крест заботы о вере и государстве.

Ненависть Евдокии к принцессе столь велика, что она готова рискнуть собой:

-- Предложи Одону подтверждение его прав на Великую Польшу, если он поможет взять Краков и признает Долговязого принцепсом.

-- Не поверит.

-- Обмен заложниками. Меня с дочерьми - в Познань, его сестёр - сюда.

-- Э-э-э... А если он тебя...

-- Не посмеет. Не из-за сестёр - из-за княжества.

Про то, что Одона после победы кинут по вдруг обнаружившимся основаниям - мачехи-мятежницы ни слова не говорят, только подмигивают друг другу.

Одон понимает, что посадить сына князем в Познани - коренной интерес Евдокии. Но... ему хочется верить, что он сможет перехитрить мачеху, что Долговязый его поддержит... И вообще, он обижен на принцессу: не дала, бл...! Ну теперь мы её накажем! Она ещё сильно пожалеет!

Силезские Пясты в восторге: они ничем не рискуют, заложники не из их.

Принцесса пытается договориться в Кракове, а силезские договариваются с познаньскими. И Одон уходит на юго-восток.

Снова - информированность. Точнее: задержка распространения инфы в условиях средневековой войны. Про движение Долговязого принцесса узнаёт, когда он уже в Кракове. Про Одона - ещё нет.

В Вислице Миссионер собрал советников.

-- Чего делать-то? А, Салман?

Чёрный ужас раздражённо покрутил своей головкой домиком:

-- Много их. Отступать. К Сандомиру. К Висле. Может - и за.

Собрать мгновенно двор княгини не удалось. Потом сто вёрст до Сандомира. Опоздали: город закрыл ворота, там уже эмиссары Долговязого. Простояв два дня под городом, видя разбегающуюся и растаскивающую всё, что под руку попало, свиту, принцесса впала в совершеннейшую тоску и меланхолию.

Вроде бы и характер сильный, и я кое-какие советы давал. Но... поле военной деятельности незнакомо. Это ж не уже построенную пехоту на штурм крепости гнать.

То она была в славе и торжестве. А то - гонимая и неудачливая. Всё рушится, расползается. Как сохранить, удержать, за что хвататься?! - не знает.

-- Боже! Что я сделала не так?! За какой грех ты наказываешь меня?! Прости-и-и..

Грехов много - можно выбрать. И ещё будут. Самый тяжкий - грех уныния.

Как и положено христианке, принцесса, вместо того, чтобы думать и искать решение, возносит молитвы и приносит обеты, обязуясь отдать ближайшему храму какую-то фигурную фиговину из цвет.мета.

Утром Миссионер вкинул наплаканную, плохо соображающую после ночи искреннего покаяния принцессу в возок, кивнул Салману:

-- Выступаем.

Поредевшая толпа княжеского двора двинулась на северо-восток к городку Завихосту-Троица.

Двадцать вёрст вдоль Вислы. При свете дня. Неторопливо, вдумчиво.

Салман и другие командиры увидели местность. Пощупали. Пятками. Больше, конечно, конскими.

В Завихосте беглецов приняли, но сразу предупредили:

-- Осады - не надо.

Укрепления обветшали, припасов нет, население... конечно, за. Но умирать не будет, а откроет ворота.

Дезертирство среди только что восторженно искавшего службы шляхетства приняло повальный характер.

К Завихосту собирались четыре армии. Кого и сколько - узнавали не все и постепенно.

Армия княгини Елены - уже.

Армия... громко сказано. Чуть больше сотни акул. Две сотни русских гридней: сборная солянка, оставшиеся охотники из западных княжеств, свиты князей Феди и Миссионера.

Было ещё две сотни ляхов. Разнообразно и плохо вооружённых, необученных и ненадёжных. Искатели милости новой власти. Добровольцы. Авантюристы. Сброд.

Во главе отряда принцесса поставила единственного высокородного шляхтича, примкнувшего к ней.

Красивый парень, кровь с молоком, густая золотистая грива, падающая на плечи, орлиный нос, пухлые губы, продолговатое лицо, высокий лоб... Столетие назад его предки состояли в дружине Болеслава Смелого, реализовывали решения, вытекающие из необузданного нрава короля и назывались болеславцы.

Звали парня излюбленным в роду Ястшембцов именем Одолай.

- Куда спешить? - частенько повторял он. - Никто не нагоняет; здесь хорошо и тихо, как у Господа за печкой...

Кажется, именно за лень и миловидность род и отправил его к принцессе. Вреда особого не будет. А при удаче... может высоко взлететь. Угнездиться у Великой Княгини промеж ляжек - дорогого стоит.

***

Ястшембцы из самых высокородных. Основа их 11 гербов (в РИ) - золотая подкова выступом вниз на лазоревом щите.

Язычники (какие-то) в одном из набегов (ок. 999 г.) захватили Лысую гору (где-то). Крутые обледенелые склоны непреодолимы для конницы. Язычники, считая себя неуязвимыми, насмехались, приглашали на поединок.

Вызов принял рыцарь Ястшембчик, впечатленный верой и славой Божьей. Придумал подковы, подковал коня, преодолел неприступные склоны, сошёлся в поединке с силачом-язычником, захватил его в плен. Подал пример другим воинам, которые, подковав своих коней, поскакали на ледяную гору и выбили врага.

Военно-техническая инновация - до подковы додумался!, принесла победу и была вознаграждена: рыцарь получил от короля герб. На щите подкова с крестом, шлем, на шлеме - ястреб.