Зверь (СИ)

 Адам взглянул на неё и молча повернул колёсико печки на максимум.

— Что с Джо? — Эллен хотелось сбить неловкость и дождаться от него хоть какой-то словесной реакции и перестать, наконец, чувствовать себя такой дурой.

— Эйдан повез их с Пэтти в Портленд. Кость раздроблена, Фишер сделал, что мог, но, сами понимаете, здесь нет условий. Надеюсь, нога останется при нём.

— Говорят, там был медведь?

— Не знаю, меня не было там.

Бишоп отвечал ей сухо, из вежливости, просто потому что надо, и Эллен вдруг прорвало. Она поняла, как дорожила его чутким вниманием, стоило только его лишиться. Старая рана вскрылась, забитые на дно души горе и одиночество упрямо лезли наружу и оставаться с ними наедине снова она больше не могла.

— Адам,  простите меня ещё раз, я совершенно неадекватна. Слишком много всего навалилось на меня за последние дни. У меня не только брат пропал. Недавно не стало моих родителей. Мы сильно отдалились в последние годы, и я думала, что переживу это. Оказалось, я себя переоценила и здесь.

Она произнесла это на одном дыхании — откровенность за откровенность — и почувствовала, что стало легче. Тягучая тоска, выйдя на волю, стала меньше, боль приглушилась, и Эллен тяжело откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза — вынимать из себя душу оказалось изнурительно, зато после стало плевать на всё.

— Крепитесь. Не всегда будет больно. Потом к боли привыкаешь.

Его усталый голос зазвучал тихо и вкрадчиво, едва перекрывая звук рокочущего на высоких оборотах движка. Между пропастью отчуждения, которая едва не выросла между ними, появился шаткий мостик, и у Эллен защемило в груди. Боль у них была одна на двоих.

Фонарь на вышке КПП сиял, словно маяк в чёрном, штормящем океане. Они почти добрались до ворот, когда он вдруг погас. Белесое марево внутреннего освещения, окружавшего лесопилку, растворилось во тьме, будто Форт-Келли исчез с лица земли. Плохое предчувствие стиснуло грудь, и лёгкая дремота, напавшая на Эллен в пути, вмиг исчезла. Она ощутила тот самый жгучий, безотчетный страх, накрывший её в часовне, но сейчас рядом был Бишоп. Эллен неосознанно потянулась к нему рукой и дотронулась до плеча, ища поддержки.

— Наверное, опять обрыв. Надо резервный генератор запустить. Будьте в машине, — Адам легко коснулся её холодных пальцев и вышел из авто. Его рука была горячей, будто внутри его тела вместо крови плескался кипяток: его лихорадило или это у неё насквозь продрогли руки. Она встревожилась. Хотелось убедиться, что Бишоп здоров,  и в то же время страшно было вновь лезть туда, куда её не просили.

Будку КПП осветил карманный фонарик и на крылечко вышел охранник.

— Кабель белочка съела, — со смехом сказал он, затягиваясь сигаретой. Вокруг его лица, покрытого точками седой щетины, закружился сизый дымок.

Похоже на шутку с долей правды, но Эллен промолчала, не став уточнять. Она вспомнила слова водителя тягача в том придорожном заведении, он тоже говорил о белочках, имея в виду животных гораздо крупнее и опаснее, но чем им мог помешать несчастный кабель? Если только медведи действительно не в восторге от того, что в Форт-Келли пришло некое подобие цивилизации. Барр лишь усмехнулась своим мыслям. Пора уже бросить попытки понять, что происходит в этом чёртовом городишке.

Фонарь на вышке вспыхнул резко и неожиданно, ослепляя привыкшие к тьме глаза. Охранник сощурился и щелчком бросил недокуренную сигарету вниз.

— Ну, всё, опять живём, — осклабился он и отсалютовал Эллен, пропадая в своей будке.

Адам появился спустя пару минут. Внешне он был в полном порядке, не было никаких признаков нездоровья, лишь на лице его, покрытом вечерней щетиной, тёмными тенями залегла усталость и злость.

— Всё в порядке? — она несмело подала голос.

— Скачок напряжения. Оборудование изношено, — Бишоп ответил ей коротко и после плотно замолчал. Эллен показалось, что это была лишь отговорка, чтобы не грузить её лишними подробностями.

 Адам довёз её до таунхауса и вышел из машины, не глуша мотора, и Эллен смиренно ждала внутри, когда ей подадут руку. Барр начинала привыкать к тому, как бережно он вынимает её из салона и в этот раз не стала сопротивляться и кричать о самостоятельности. В конце концов, гордость её не пострадает. Куда уж хуже.

Ощутив под ногами почву, Эллен взглянула на дом. Окна неприветливо смотрели на неё пустыми чёрными глазницами, и ей до ощутимой боли в груди не хотелось переступать этот порог. Всё случившееся с ней несколько часов назад казалось теперь дурным сном, наваждением, от которого хотелось скорее отмыться. Мысли тяжело ворочались в голове и разум, загруженный под завязку, отказывался обрабатывать картинки и звуки. Кружилась голова и подташнивало, а нервы словно волочились бесполезными, вынутыми из тела нитками. Единственный кусок пространства, где она ощущала себя в относительной норме, был рядом с Бишопом и он снова ускользал от неё.

— Идите, я прослежу, чтобы вы заперли за собой дверь. За вами глаз да глаз, — он улыбнулся, и его заострившиеся черты чуть смягчились.

— Я не была такой раньше, — выдохнула Барр.