Зверь (СИ)

Пролежав в теплой воде, наверное, с час, моюсь и выбираюсь. Накидываю прямо на влажно тело халат и выхожу. Горло сушит, и тут я вспоминаю, как в дороге хотела кофе. Спускаюсь по лестнице вниз и захожу на кухню. Конечно, здесь никого нет, Лизавета Петровна приедет лишь вечером. Открываю холодильник, нахожу свежие овощи и принимаюсь за приготовление салата. Силы мне еще нужны будут. Я не должна подвести Доминика. Еда, правда, не лезет, но я все равно проталкиваю ее в горло. Кофе нашла в шкафчике. Сварила. И взяв кружку, направилась в гостиную. Уселась в кресло и обвела взглядом помещение. Глаза наткнулись на сумочку, которую я повесила в прихожей. В ней телефон. Соскакиваю со скоростью молнии, не обращая внимания на то, что даже кружка выпала из рук и теперь черная лужа растекалась огромным пятном на паркете. Хватаю сумочку и тут же опускаюсь на пол. Вываливаю содержимое себе на колени, нахожу телефон. Выключен. Включаю и какое-то время жду. Жду, вдруг придет сообщение о том, что звонил Доминик. Хоть какая-то весточка от него. Но проклятый телефон молчит. Со злости швыряю его на пол, но опомнившись, вскакиваю на ноги и поднимаю. Вздыхаю от облегчения, не разбился. Пробую набрать номер Доминика, но он вне зоны. Этого стоило ожидать, ведь Александр упоминал. И снова, проклятые слезы льются из глаз. От безысходности, от немого страха, от желания обнять этого человека и наконец, ощутить, что опасность позади.

Неизвестность

Когда я все же пришла в себя и успокоилась, то поняла, что своей истерикой я только усугубляю ситуацию. Это всего лишь всплеск эмоций. Я должна сохранять голову холодной и ясной.

На дворе глубокая ночь. Совсем скоро наступит утро, новый день. Только что он принесёт, одному черту известно. Одиночество конечно сводит с ума, а верная и добрая Елизавета Петровна будет только вечером. Я очень ждала её приезда. Эта милая женщина умеет успокоить. Отправляюсь наверх, в свою новую спальню, крепко сжимая в руках телефон.

Утро. Безжалостное. Серое. Унылое. Для меня. Для остальных же за окном светит яркое и жаркое солнце. Палящее. А меня бьёт озноб. Холодно. Черт. Как же холодно. Заворачиваю себя в тёплый халат и смотрю в телефон. Ни одного пропущенного, ни единой смс. Внутри зияющая пустота. Тяжело вздыхаю и сползаю с кровати. Привычный ритуал. Чистка зубов, тёплый душ. Надеваю спортивный костюм и спускаюсь вниз. Простой завтрак, каша на молоке и кружка обжигающего кофе, чтобы согреться. Время течёт чертовски медленно. Не знаю куда себя деть. Решила ознакомиться с домой и начала с первого этажа. Обнаружила здесь небольшой кабинет. На полках множество книг. Но меня привлекла единственная картина, висевшая на стене. Несколько лет назад, я увлекалась художеством, и картина этого автора мне знакома. Сэр Лоуренс Алма-Тадема. Картина, написанная в 1909 году, под названием "Любимый отдых". Художник изобразил сцену купания римских красавиц высшего сословия. Двое из них обнажены и погружены в воду. А кто-то и вовсе купает своих детишек. Признаться, это одна из моих любимых картин этого автора. Она светлая и несёт в себе некое тепло, и даже уют.

На столе нет ничего, кроме лампы и пары ручек. Зато внутри я обнаружила старенький ноутбук. Включаю с сеть и удивляюсь. Компьютер в рабочем состоянии, правда долго загружается.

В новостях ни слова о покушении на Доминика, это очень странно. Говорили, что он в некотором роде знаменит, тогда почему о нем нет никакой информации не понятно. Собственно меня больше ничего не интересовало. Выключаю из сети и убираю на место. Ещё раз осматриваю кабинет, ничего интересного здесь нет. Выхожу. В данной ситуации знаю лишь один способ убить время. Это уборка.

И действительно, время пролетело очень быстро, я даже успела приготовить обед и ужин. Никаких изысков. Всё просто. Овощной суп и картофельное пюре с жареной курицей. Моё любимое блюдо. В течение дня пару раз звонил Александр. Сказал, что Елизавета Петровна приедет к восьми. На мой вопрос, известно ли что-то о Доминике, он грубовато ответил, что нет. Я пригласила его на обед, ссылаясь на скуку, но мужчина отказался. Наверняка посчитал, что я все время буду говорить о его хозяине. С моей стороны это конечно было данью вежливости, не более того.

К вечеру, как и говорил, Александр, приехала Елизавета Петровна. Она с порога заключила меня в объятия, и я не сдержавшись, вновь разрыдалась. Ну, кто, как ни женщина, поймёт меня лучше. Её поддержка конечно неоценима. Выслушала меня, поддержала и… напоила! Напоила так, что пришлось вызвать Александра. Я отрубилась прямо за столом на кухне. В пьяном дурмане, почувствовав, что меня несут на руках, я сразу и не сообразила кто это. Мне отчаянно хотелось верить в то, что ОН. Живой. Родной.

Как только мужчина отнес Полину в спальню и уложил спать, сразу же спустился вниз.

— Надеюсь, вы ничего ей не сказали… — с намеком обратился Александр к Елизавете Петровне.