Зверь (СИ)

– Знакомые? – Я еще раз внимательно оглядела Диану – распределительницу гостей: красивая, высокая, стройная, большие карие глаза, длинные каштановые волосы, очень сексуальная и явно старше меня, возможно ровесница Пауэлла. Типичная девушка – подруга хоккеиста.

– Вроде того.

– Ты попросил свою… знакомую посадить нас вместе. Скажи только, для чего тебе это?

– Я не знаю. Хочу. – Как-то потерянно выдал он, а затем добавил: – Тебя.

С моих губ сорвался смешок.

– Не сомневаюсь, что хочешь. Кто же не захочет иметь личную куклу для утех?

– Ты не кукла, – возразил он.

– А кто я, Макс?

– Йоу, ребят! – воскликнул появившийся Сойер Басс. – Я рад, что меня посадили с вами, честное слово, а то попал бы за один стол с какими-нибудь стариками, а с ними даже поговорить не о чем.

Хоккеист сел на одно из двух свободных мест рядом с Максом. Я сидела по другую сторону от Пауэлла.

Боюсь, что между компанией пожилых уважаемых людей и компанией Сойера Басса, я бы выбрала точно не хоккеиста.

– А Басса зачем посадил с нами? – прошептала я так, чтобы слышал только Зверь. – Его тоже трахнуть хочешь?

Пауэлл усмехнулся.

– Нет. В этом списке только ты. Одна.

Мое сердце пропустило удар. Я одна в его списке, там нет других девушек.

«Дома мой парень. Дома мой парень», – повторяла я себе, словно страдала от провалов в памяти. Но мое вредное подсознание не оставляло ни одно мое напоминание без ответа. Оно твердило: «Которого ты не хочешь, которого ты не любишь, который тебе не нужен, и которого ты не можешь больше обманывать».

– Извините, кажется здесь мое место, – пропел сладкий тонкий голосок. Невероятная блондинка в, облегающем ее силуэт, розовом платье заняла место рядом с Бассом. Очень нежные черты лица и невероятная фигура. Ради такой фигуры мне пришлось бы голодать пару недель.

Басс чуть со стула не свалился, оглядывая девушку рядом с собой.

– Элиса МакДевидсон – наследница династии МакДевидсон, – представилась она.

– Сойер Басс – лучший защитник хоккейного клуба Дьяволы Нью-Джерси.

Девушка лучезарно улыбнулась Бассу и позволила ему поцеловать тыльную сторону ее руки. Хитрые лисьи глазки с пушистыми ресницами уставились на Зверя. Губы ее кокетливо изогнулись, а грудь вдруг выпятилась вперед.

Все ясно.

Я вдруг почувствовала, как моя грудь наливается свинцом. Взгляд, которым она смотрела на Пауэлла, говорил только об одном: Элиса предпочитает не лучших защитников, а главных форвардов команды.

– А вы? – спросила она, игнорируя потускневшие глаза Сойера.

Макс скользнул по ее лицу беглым взглядом, а затем отвернулся от приветливой наследницы династии МакДевидсон.

– А я здесь не за этим. Детям пришел помочь, – небрежно бросил он.

Сейчас я почему-то обрадовалась тому, что Пауэлл был чрезвычайно груб. Мне едва удавалось скрыть улыбку, хоть мое имя молодая наследница династии даже и не пыталась узнать.

Девушка отвернулась, а Басс решил попытаться наладить с ней контакт еще раз.

– Посадил бы ты меня с собой, если бы знал, что я приду с Майком? – тихо спросила я Пауэлла.

– Да, – ни секунды не колеблясь, выдал он. – Я сделал бы все, чтобы Даррелл сидел отдельно.

Свет в зале погас, по правую сторону Сойер все пытался заслужить внимание молодой наследницы династии МакДевидсон, по левую сторону были я и Макс. Мой стул стоял самым последним, а столик был крайним в ряду. Весь свет был обращен на сцену. Организатор мероприятия – общественный деятель Сара Рамирез произносила свою речь о том, как важно помогать онкологическим детским центрам.

– А ты что-нибудь пожертвовал на аукцион?

Повернув голову в сторону Пауэлла, я поняла, что он не смотрел на сцену, все это время он наблюдал за мной. По моей спине прокатилась волна мурашек.

– Каждый год жертвую, – ответил он.

Я попыталась вспомнить, где в квартире Макса видела его хоккейные трофеи, но так и не смогла вспомнить такого места, потому что его не было.

– В твоей квартире нет ничего, что связывало бы тебя с хоккеем, – сказала я.

– А должно было быть?

– Да. Где медали, первая клюшка, первая шайба и первая экипировка? Где все твои награды?

– Что-то дома у моей семьи, остальное я обычно передаю для аукционов, как сегодня, – спокойно ответил он.

– Как ты можешь так просто расставаться с этим? Ты первый хоккеист, который не выставляет свои трофеи в квартире. – Я не была удивлена, скорее, восхищена и мне было интересно понять эту часть Зверя. Майк ни за что не отдал бы хоть одну из своих памятных хоккейных вещей.

– Я люблю то, чем занимаюсь, но не боготворю все это барахло.

– Барахло? Это же твои достижения!

Он взглянул на меня так, словно я многого в этой жизни не понимала.

– Ты не права. Это просто вещи.

– А как же память?

– Память в моей голове. И если кусок полирезины спасет хотя бы одну маленькую жизнь, то значит, я делаю все правильно.

А у него, кажется, есть сердце. И не просто сердце, а очень большое сердце.