Зверь в каждом из нас

«Сегодня ночью в столице Туркменистана Ашгабате группой патриотически настроенных офицеров пограничной охраны был осуществлен государственный переворот. Президент страны Кокташ Алескеров взят под стражу и объявлен низложенным вместе со всем кабинетом. Руководство страной возложил на себя некто Саймон Варга, доселе возглавлявший анонимную миссию в Туркменистане…»

Коршунович лихорадочно принялся крутить ус антенны, но тут же сообразил, что сигнал идет не из эфира, а в записи, и ограничился увеличением яркости. Но увы: кадров прошедшей ашгабатской ночи странслировали очень мало, в основном показывали миловидную дикторшу с очень серьезным видом читавшую экстренное сообщение. Глаза у дикторши были совершенно квадратные и растерянные – она, казалось, и сама не верила в то, что произносила.

Вокруг сгрудились оперативники – Лутченко, Сурнин, Свирский, Баграт…

Сообщение было коротким, скупым и сухим. Оно и понятно – Земля не знала насильственной смены государственных мужей уже больше двухсот лет.

По окончании сообщения Коршунович размышлял около минуты.

– Хлопцы, – скомандовал он. – Готовимся к отъезду. Кто-нибудь, подайте мне на связь Золотых. Здесь оставить только экспертов из группы Сурнина. Живо, собираем барахлишко!

Шабанеев не успел вызвать генерала Золотых – тот объявился на связи сам.

– Палыч? – Золотых было слышно плохо, словно звонил он из самых потаенных глубин преисподней. – Будь здрав. В курсе уже?

– Ашгабатских новостей? Только что просмотрел запись.

– Стареешь, – буркнул Золотых. – Такое нужно в прямом эфире отслеживать.

– Я на объекте. Какой тут, к лешему, эфир? Спасибо, что хоть запись сразу же притащили… Ладно, что у вас?

– Я в воздухе, – сообщил Золотых. – Вообще-то мы направлялись в Ашгабат, но теперь, понятно, нас не пропустят. Будем садиться где-нибудь у границы, полагаю недалеко от Ургенча.

– А не лучше ли с Туранской стороны? Там ближе.

– Не лучше, Палыч. Тогда Туран сразу как бы активно входит в дело, а оно нам надо? Тут еще Европа и Балтия, да и Японокитай… Короче, мне сверху намекнули – не стоит. Допляшем и из Узбекистана. Честно говоря, я и на это не слишком надеялся.

Коршунович жадно внимал, время от времени перекладывая трубку из руки в руку и вытирая о штанину потную ладонь.

– В общем, собирай, наверное, манатки и дуй к нам. И учти: я тебе неофициально звоню, так сказать по дружбе.

– Интересно, – пробурчал Коршунович, – чем это я сподобился, господин новоиспеченный генерал?

– Не рычи, – парировал Золотых. – Мне намекнули тут – опять же сверху – что России нужно всецело содействовать в первую очередь. Я и содействую. И, кстати, не расслабляйся, сейчас твоей группе официальные директивы пойдут, из Москвы. Косяком. Жирным таким косяком, причем одна другой страшнее и путанее. Я тебе просто время экономлю – собирайся прямо сейчас.

– Понял, – вздохнул Коршунович. – Спасибо, Семеныч… Точные координаты конечного пункта не забудь сообщить.

– Уж не забуду, – пообещал Золотых. – В плане, так сказать, всецелого содействия в первую очередь…

Коршунович медленно отнял трубку от уха.

– Что там? – с тревогой осведомился Лутченко – первый помощник и правая рука.

– А ничего особенного. Советуют собираться и двигать к границам Туркмении.

– А ведь мы уже и так собираемся! – хмыкнул Лутченко.

– Ну, – Коршунович поскреб небритую щеку, – у вас не самый глупый начальник в бюро, не находишь?

Лутченко ухмыльнулся.

– Ладно, Виталик, – Коршунович нетерпеливо повел рукой. – Давай, шевелись. Оборудование бросай, пусть Сурнин пользуется. Махолет вызвал?

– Наш? Или сибирский?

– Какой наш, он весь день пилить сюда будет. Сибирский, из Алзамая.

– Вызываю…

– И Шпаковского банду пни. Они в теплушках, поди, прохлаждаются.

– Заметано, Палыч. Уже бегу.

Лутченко сделал повелительный жест Шабанееву, неосознанно повторяя недавнее движение шефа, и опрометью помчался к оперативной теплушке.

* * *

На юге были пески и туркменская граница. На севере – рукав мутной Амударьи. На западе – Хива. На востоке – Хазарасп.

Золотых отнял от глаз местного выроста бинокль (дающий, к слову говоря, весьма приличную картинку) и невольно окинул взглядом еще пару дней назад совершенно девственный клочок каракумской пустыни.

Его было не узнать. Там и сям возвышались над песками буро-рыжие маскировочные тенты. Под наспех сооруженными грибами прятались от солнца незадействованные в данную минуту селектоиды. Чуть поодаль выпадала из череды барханов ровная посадочная площадка с десятком махолетов по краешку. При необходимости сюда мог сесть и небольшой самолет-транспортник. Врытые в песок мачты поддерживали полуметровые чаши антенн-излучателей стратосферной связи.

«А ведь еще день-два, – подумал Золотых, – и нечто подобное будет наблюдаться по всему периметру туркменской границы.»

Генералу Золотых очень хотелось в это верить.

– Господин генерал! – обратился к Золотых новичок-связист. – Борт с русскими на подлете. С русскими и балтийцами, борт наш, сибирский. Их под Алзамаем подобрали.

– Пусть садятся, – сказал Золотых и потер раскрасневшиеся от бессонницы глаза.